872 дня кошмара блокадного Ленинграда

Остался последний клочок бумаги,
Пишу,чтобы не сходить с ума.
Трупы всех соседей скинуты в овраги,
Как же была сурова в 41 году зима.

Страшный в моём Ленинграде голод,
Лютый мороз и пронзительный холод.
Смерть уже заглянула в наше окно,
Просишь о помощи, прохожим всё равно.

Поскорее бы мама уже пришла,
Есть хочется снова, а она земли с Бадаевского склада бы принесла.
В очереди стоять было страшное дело:
Пока стоишь весь день, вечером ты уже тело.

Прости,котик Васька, но мы очень есть хотели.
Фашисты опять со своей бомбёжкой пролетели.
По громкоговорителю сообщили,что надо спустится в подвал,
Но почему-то в голове какой-то туман.

А на месте кирпичного завода, где работал отец,
Весной переделали в крематорий,теперь всё ближе подходит конец.
До войны мы часто всей семьёй ходили в театры,музеи
И в эти роскошные во всех смыслах галереи.

Все газоны города стали весной огородами,
Местные гитаристы набирали мелодии новыми аккордами.
Казалось,жизнь налаживается,хоть немного,
Но теперь полчища крыс стоят у порога.

Спасибо тем, кто прислал нам серых ярославских кошек,
Таких мирных...Они ели с моих худых ладошек.
После той зимы,они как подарок,
Быстро привели Ленинград в порядок.

Но хлебушка всё равно не хватало,
Мамы в тихий осенний вечер не стало.
Вот сижу теперь с маленьким охотником под одеялом,
Глажу его, а эти 872 дня запомнятся настоящим кошмаром.