недо-Элли

здравствуй, старый друг, хотел сказать, что я устал молчать: во мне живет дивизия ищущих, кто дом, кто счастье, кто боже - все те, чья надежда ушла, поставив печать; кто знает печаль, кто вырвал сердце из груди и отдал другому, или как-то похоже. Желтого кирпича под ногами нет, одни ямы, трещины, траншеи, мы идем и за руки, и маршем, и строем - словом, разнобоем, чтобы один другому не мешал тащить свой крест на плечах и шее.
мой Дровосек воет на луну, проклиная навеки тех, кто придумал чувства, ибо не положено через его стальную плоть задыхаться от беспокойства по поводу того, что сдадут в металлолом, бросят, выкинут на полпути. не знает, видно, что тех, кто упал, мы поднимаем, вынуждая идти. мой Лев запутался в спряжениях, наклонениях, падежах и искомом, говорит, мол, нахрен ему храбрость, если мысли в горле комом, нахрен смелость, если все, что жрет, пожирает изнутри, из чрева, если чувство, что вот ляжешь на паркет, и просто обойдут слева. мой Страшила стал давно не мой, признался, что мозги ему ни к черту, что жить и без них можно, коли иметь при себе обычные счеты, что по дороге жизни он не заблудится, пусть и топографический кретин, а я вот думаю, коли не из сказки, то с каких он сбежал картин?
дорогой друг, дорога выматывает, на ногах кратеры вулканов, а не волдыри, идти прямо не способствуют ни друзья, ни стихи, ни поводыри, лишь какой-то странный ветер толкает в спину и шепчет на ухо чушь про силу, печь и глину.

Жди меня, Изумрудный Город,
мой милый Дом,
я тебя найду.