Город на старых холмах

             I
Как это происходит, я не знаю,
Но Время, видимо, решило поиграть
И я уже по городу гуляю,
Родному городу, но сотню лет назад.
Не так, как в снах бывает или мыслях,
Во сне я понимаю: это сон,
А здесь живая и среди живых я,
Стою и слышу Магдалины звон.
Да, это храм Марии Магдалины,
Который я не видела доныне.
 
          III
За храмом сквер и я всегда мечтала
Пройтись мимо акаций и сирени
К фонтану. Он такой, как представляла,
Достойный кисти и стихотворений:
Чаша, два мальчика, струёю бьет вода
И падает с чарующим звучаньем,
Четыре женщины как года времена
Сидят под чашей в бронзовом сияньи.
Неудивительно теперь, что он  исчез,
Похищенный солдатами СС.
            IV
В тени дубов  гуляют с кавалерами
Изящные таинственные дамы,
Заговорить с которыми не смею я,-
Общенье изменилось с временами.
Боюсь, меня не только не поймут,
Боюсь я из других соображений -
Вдруг встречу прапрабабушку мою,
Она бывает здесь и нет сомнений,
Что и сейчас в Харлампия соборе
Поет она в священном женском хоре.
              V
На площади, булыжником мощенной,
Собор прекрасный в византийском стиле.
Коринфские колоны, колокольня,
Бой башенных часов, равный по силе
Кремлевским или Лондонским. Куплетов
Не хватит описать эти часы,
Часы -  это находка для поэтов,
Которые в свой город влюблены.
Ты б знала, прапрабабушка моя,-
Всё рухнет здесь в тридцатые года.
               VI
Иконы XIX века
Будут искать годами краеведы.
Через сто лет не станет человека,
Который их судьбой дальнейшей ведал.
Все медные подсвечники, кадила,
Все то, что вижу я перед собой,
Загадкой станет, время им – могила.
Их не узнает современник мой.
Слишком трагичным будет век двадцатый,
Не до икон, увы, не до распятий.
                VII
Но в наше время будут строить новый,
Особенный и уникальный храм.
Восьмидесяти четырех метровый
На тысяч пять, примерно, прихожан.
Представь, как засияет купол медный!
Представь, как зазвенят колокола!
Приду тогда, на первой же обедни
Пару псалмов исполню за тебя.
Но это будет в нашей Украине,
Свободной, суверенной, неделимой.
                VIII
Я прохожу по площади базарной.
Как шумно здесь.  Как рыбы здесь полно!
Жаль, что сейчас, кроме бычков с таранью
Уже давно не ловят ничего.
Подсулок мелкий, осетер икристый,
Севрюга, вобла, камбала-калкан,
Камбала-глосса килограммов триста,
Кефаль, белуга столько ж килограмм.
Хоть в весе я могу и ошибаться,
Но в видах рыб нельзя не разбираться.
               IX
Их съели черноморские акулы
(Такая даже версия была), -
Теперь, как ни лови, сжимая скулы,
Ты непременно вытянешь бычка.
Спасибо хоть за это. Было б хуже
Вообще лишиться рыбы навсегда.
Как будто бы не море здесь, а лужа.
Но море не погибнет никогда!
Хотя... прогнозы в этой области печальны,
Но я не верю им принципиально.
                X
О море! Ты свободно жить как хочешь,
В тебя ещё не впились волнорезы…
Однажды здесь волну ты не разгонишь
И в грудь вобьют бетонные обрезы.
В тебя сольют канализаций стоки
И множество химических отходов.
Суши пока о берег свои ноги -
Им скоро будет больно от заводов.
Уже вовсю работают, как раз,
И «Никополь» и  «Русскій Провидансъ».
                XI
В 2012-ом на митинг
Весь город выйдет, в смоге рук не видя,
В противогазах и в повязках сшитых,
Как будто катастрофу здесь предвидя.
Формальдегидом, сероводородом
Ложиться будут выбросы на окна.
Тотальная нехватка кислорода…
Но не сейчас, конечно. Не сегодня.
Пока завод Гигант. И рядом с ним
Наш город будет сильным и большим.
               XII
Вот тянется в Сад городской дорога,
Гранитной крошкою устелен путь
И, выходя на Малую садовую,
Я у холма мечтаю отдохнуть.
Но, кажется, сегодня воскресенье
И в городе с утра ужасный зной.
Я не найду себе уединенья
Ни у стены в горсад, ни за стеной.
Довольно странно видеть здесь людей,
Умерших до начала моих дней,
             XIII
Как, например, Георгия Псалти.
Наш сад его работа и заслуга.
Мне бы догнать его, за ним пойти,
Чтоб расспросить о городе, как друга.
Я говорила б с ним о тополях,
О черном осокоре и об ивах
И весь его о будущем рассказ
Изобразила б, может быть, в картинах.
О садовод! Вместо тебя теперь
Озеленяет парки только мэр,
               XIV
И зеленстрой, и бедные студенты...
Но кислорода мало все равно.
И жизненности коэффициенты
Заводы нам урезали давно.
Но всё, let's go в сад. Передо мной
Большая романтичная беседка
Из дерева с прекрасною резьбой
(Так в наше время вырезают редко).
Сейчас уже беседки, павильоны
Практически ушли из лексикона.
              XV
Зеленый плющ за белые столбы
Цепляется и тянется всё выше.
Здесь хочется творить! Писать стихи!
Любить, взлетая над квадратной крышей!
Но мой восторг никто не разделил.
И, более того, мне показалось,
Что слишком странно около перил
Вся публика о чем-то зашепталась.
Нет, мне нельзя вниманье привлекать.
Поклон А. Пушкину и вдаль, и вдаль опять...               
              XVI
Брожу среди шелковиц, словно призрак,
Без любопытства, без огня в глазах,
А встречные проходят очень близко
И, кажется, испытывают страх.
Конечно, мои джинсы, мои кеды…
Для них я иностранка, может быть…
А мне так хочется им рассказать про беды,
Которые нельзя остановить.
Я как пророк, что утаил посланье
И обречен на вечное скитанье.
               XVII
Здесь каждый камень вопиет. Но кто я
Передавать все знания земли?
Есть время битв и есть время покоя…
Начало века - время для войны…
Но вы гоните пыльные повозки,
Спешите к близким, ведь не долог век.
И завтра, может будет гнить под доской
Вчера еще живущий человек.
Здесь город маленький, но кладбище большое.
Если не первое в Европе, то второе.
            XVIII
Как зелены и как пышны каштаны!
Как клены бесконечно широки!
Обнять бы их обеими руками,
Чтобы они до наших дней росли!
Вокруг сады фруктовые и дачи.
В Клиновой балке упаду в траву.
Я в этом мире ничего не значу.
Я в этом мире даже не живу.
Но колется трава, москиты жалят,-
Такой любезностью живущих лишь встречают.
               XI X
Зачем я здесь? Найти родник под грунтом?
Ведь где-то было пару родников?
Они теперь отравлены, как будто
Наш грунт пропитан кровью мертвецов.
Что сделалось с тобою, Мариуполь?
Такая благодатная земля:
И устья рек и моря глубь и купол
Небес, как будто рай был до тебя
На этом месте. Как же так случилось,
Что мы за сотню лет всего лишились?
               X X
Я на холме стою и вижу пристань.
Я вижу пристань в гавани прекрасной:
Река впадает в море, серебристо
Мерцают волны, как ковер атласный
Домаха - озеро... Но скоро этот вид
Черты приобретет совсем иные.
Здесь редко будет путник проходить
И освещаться улицы пустые.
Иссушат озеро, река станет такой,
Что страшно к ней дотронуться рукой...
              X X I
Но это будет завтра, а сегодня
Можно дышать и видеть, как растет
Работа Нильсена – взгляни куда угодно –
Ранний модерн вниманье привлечет.
Храм Константина и Елены, башня, школа...
Каким бы мог стать этот городок,
Не знай он вскоре красного террора!
Но чертежам сгореть подходит срок...
И очень скоро будет моден стиль -
Монументальный сталинский ампир.
              X X II
О Нильсен, Нильсен! В доме твоем ветер
Гуляет, разрушается твой дом.
И, говорят, в нем призрак обитает
Той девочки, в чью честь построен он.
На крыше у крестов её гробница,
Веночки черные вдоль обнищавших стен,
И лик её. Все это сохранится
На старой улице, но зарастет совсем.
Не стал он памятником ни архитектуры,
Ни живописи, ни литературы.
             XXIII
Как, впрочем, и дом Регира. Увы,
Судовладелец с крупным капиталом,
Печально дни закончатся твои –
Ты будешь жить не в доме, а в подвалах.
Ты не покинул город, не бежал,
Когда всё рушилось и все моря штормили,
Ты навсегда историею стал
Родного города, но только все забыли
И пароходство «Регира и сына»,
И особняк, где мрак и паутина.
               XXIV
Прошло сто лет и город снова бьется,
Как парусник в жестокий ураган,
Со встречным ветром. Много ли найдется
Не думавших бежать за океан?
У Мариуполя есть странная способность
Терять всё лучшее. Как будто город сей
На землях царских скифов – лишь наклоны
Старых холмов над уровнем морей,
Где не было ни казаков, ни греков,
Ни места для селенья человека...

2015 год