Графоману

        И даже все последние поэты –
        счастливые маратели листов:
        кропают,  пусть неправильно, сонеты
        среди житейских порченых пластов

        (внутри углов, скруглённых до овала, –
        зелёных рифм растительный покров)…
        Их вдохновенья длань околдовала
        под озаренья цвет почти багров.

        Прекрасный ужас раздерёт на части
        поддельщиков идей, высоких слов –
        одной ногой в раю, косясь на счастье,
        к груди прижмут «бесценный» свой улов:

        корявые безграмотные строчки
        в манере, навевающей тоску.
        Ну, кто ж их прочитает без отсрочки,
        прилипших к топору и тесаку?!

        – А правда, между тем, гнездится рядом:
        «Послушай совесть – кривду придуши.
        Пренебреги кудесника обрядом –
        он жжёт уравновешенность души!

        Зачем тебе стихов колючих роза?
        Хрипел стеснённо – вольно задыши!
        Поэзия слаба? Быть может, – проза? –
        К роману заточи карандаши…».