Мохнатый шмель. Корпоративная сказка

В некотором пчелином царстве, в некотором государстве, в одном из  красивейших улей жил-был Мохнатый Шмель. И был он самым главным на Городской Центральной Пасеке. Главнее его в  то время был, разве что Городской Пчеловод Емеля. Но Пчеловоды в это время менялись очень часто.

Шмель был мудрым, опытным и трудолюбивым. Каждый день, с первым лучиком солнца, когда воздух еще недостаточно прогрелся, он вылетал из улья и собирал первый нектар. Затем удобно располагался в своем соте и за первой чашкой свежезаваренного нектара строил планы на грядущий день. А пчелы в это время только начинали просыпаться, и ни одна из них, как ни старалась, не могла сделать вылет раньше его.

Много у Шмеля было подчиненных в виде разных насекомых, но большинство составляли, конечно же, пчелы. И все они были трудолюбивыми, а занятие их очень полезным и плодотворным.

Улей, в котором они жили, был самым красивым и аккуратным, потому что отвечала за все сороконожка Петровна. Была она невероятной злюкой, и так и брызгала ядом своих слов на проносившихся мимо нее пчел. Но Шмеля она боялась, а значит, уважала, поэтому безропотно повиновалась ему и выполняла любые приказы, воплощала в реальность любые его идеи. И все это при помощи веселого отряда муравьев-строителей.

А идей, особенно инновационных, у него было множество, потому как он был очень башковитым Шмелем, слыл глыбой в сфере пчеловодства. Ну и были у него главные помощницы среди трудовых пчел.

Пчела Рая отвечала за сам процесс медоварения, пчела Горюнчик контролировала постройки новых и капремонты старых ульев, а также заказ воска и рамок. Собственно, именно ей непосредственно и подчинялась Сороконожка Петровна, но они друг друга недолюбливали и, пытаясь выслужиться перед Шмелем,  каждая «перетягивала одеяло на себя».

Еще была пчела Биби, которая контролировала правильный или неправильный мед носят пчелы. Входила, также в главенствующий состав пчелка Лидок. Считала себя очень умной и самой красивой. Но какой-то не правильный мед она носила, да и вообще, было с ней что-то не так. В большинстве случаев, таких как она, и контролировала пчела Биби.

Кстати сказать, именно пчелка Лидок и пригрела под своим крылышком такую известную всем пчелку Мохника, который со временем стал еще «мохнистее» и улетел с роем в другой улей пчеловодства «Свободы». Но это уже другая история, а мы вернемся к нашей.

Входили в главенствующий состав также и несколько трутней. Трутень Никки отвечал за подрастающее поколение трудовых пчел, а трутень Василек был массовиком-затейником.

Трутни часто конфликтовали с Мохнатым Шмелем, потому как пытались всему пчелиному царству доказать, что и они чего-то стоят. А на самом деле были бездельниками и тунеядцами, ведь пожирали в 3 раза больше, нежели обычная трудовая пчела, зато ничего не давали взамен. Поэтому и не выдерживали конкуренции с трудолюбивым, обаятельным и привлекательным Шмелем. И от этого еще сильнее злились.

А яблоком раздора могло быть любое задание Шмеля, данное напрямую трудовым пчелам, в обход трутней. Пчелы не могли противиться его обаянию, восхищались мудростью и трудолюбием, и наперебой летели сразу же его выполнять. Что тут начинало происходить! Трутни вытаскивали попки из своих сотых, и летели к сотому Шмеля, но туда не так просто было пробраться. Там, в прихожей, на нежной ромашке сидела бабочка Лютик, которая была верной помощницей Шмеля. В ее обязанности входило накормить его и напоить медовым чаем, вовремя занести пыльцу на просмотр, а также никого к нему не пускать, пока сам не пригласит.
Вот с такой преградой и сталкивались каждый раз трутни Никки и Василек. Увидев ее сдвинутые на переносицу брови, услышав непреклонное «занят» или «навылете», им ничего другого не оставалось, как недолгое время покружить возле сотого Шмеля и улететь к себе.

Да что там с трутнями, Лютик справлялась даже с такими матерыми пчелами, как Рая и Биби, которые пытаясь прорваться через ее ромашковую преграду, бились лбом  о стекло непонимания и падали обессиленные вниз.

А еще среди верных друзей Шмеля была Ксюша – Стрекоза. Она прыгала с цветка на цветок и заряжала всех своей неудержимой энергией. Бывало, принесет кусочек вкусненького медового десерта, разольет нектарин по чашечкам и потчует своего дорогого друга. Закрывшись в его соте, много новостей нашептывала она ему на ушко о жизни пчел-тружениц. А бабочка Лютик охраняла «святая святых» от посторонних глаз и ушей.

Прилетали в гости и пчелиные матки с других пасек, принося с собой различные вкусности. Шмель приглашал их в свой сотый и за чашкой крепкого нектарина они обсуждали планы на будущее. Ну а в самом разгаре встречи их болтливый язычок выдавал всю секретную информацию.

Мохнатый Шмель не брезговал общаться и с обычными трудовыми пчелами, не догадываясь даже, какая это была для них награда. Очень часто он собирал свой немалый коллектив и устраивал слеты в Доме Подсолнуха или «вылетные» семинары на загородных лужайках. Ох, как в эти дни радовались труженицы пчелы. Зато главенствующий состав не очень любил веселиться и кружиться над цветами. Они только и делали, что наблюдали за подчиненными, а особенно за пчелиным молодняком, и контролировали, чтобы те не выпили много нектару и не забрались ночевать на чужую пасеку. А вот трутни Никки и Васелек, наоборот, любили порезвиться на полянке и поводить хороводы вокруг цветков.

Такие вылеты одухотворяли весь рой и пчелы с еще большим энтузиазмом принимались за новую работу. Правда, на следующее утро у многих пчел от хороводов болели лапки и крылышки, да и от выпитого больше нормы нектарина нарушалась координация– голову заносило не к тем цветкам.
Но, не смотря на это, они с нетерпением ждали следующего слета и очень были благодарны доброму Шмелю за такую мотивацию к работе.

Правда, не все были удостоены чести вылета. На пасеке оставались дежурные пчелы, из числа провинившихся или новичков. Для первых это было уроком, а вторые были не закаленные, поэтому  вливание в коллектив должно было происходить постепенно.

Вот одной из таких новоприбывших и была Божья Коровка, новая помощница Шмеля. Бабочка Лютик была ее наставницей и обучала традициям этого улья. Божья Коровка поначалу боялась Мохнатого Шмеля, но еще больше его заместителей. Ведь с ее наблюдательного пункта проглядывалось много нюансов пчелиной натуры, которую они тщательно скрывали за улыбкой и медовым голоском, переступая порог большого сота.

Так вот, изначально Божья Коровка была и рада, что ее не брали, ведь она их всех боялась. Она училась общаться по пчелиному радио, вникала в процессы медоношения, в разновидность пыльцы и нектара, а также изучала координаты всех муниципальных пасек. И, кстати, все они подчинялись нашему Мохнатому Шмелю, а он Городскому Пчеловоду.

Было и такое, что совершив облет цветов, ей забывали сообщить дальнейшие распоряжения. И она часто засыпала возле пчелиного радио. Застав наутро ее в таком состоянии Шмель приходил в негодование, что она сама не додумалась идти спать домой. А бедная Божья Коровка была еще не опытной и не научилась читать мысли других.

Но со временем стали брать на облет и ее. Поначалу было непривычно видеть таких веселых пчел и других насекомых, но в то же время ей открылись их новые положительные черты, которые непроглядывались в рабочей атмосфере. Да и сам Шмель предстал перед ней в другом свете, и она постепенно перестала его бояться, зато прониклась еще большим уважением.

Работал у Мохнатого Шмеля извозчиком Вано, Кузнечик с прекрасным чувством юмора, но очень скрытный. Шмель часто ходил с ним в разведку, и никто не догадывался, куда они летали. Слыл он также любителем бабочек. Бывало, подвозил по пути домой Лютика, и восторженно пел: «Ах, какая бабочка, мне б такую!». И вообще, любил Кузнечик Вано бабочек, ох любил! То с одной вокруг цветка закружится, то с другой, то в одном конце поля заночует, то в другом. А на вопрос, почему он такой любвеобильный всегда отвечал так: «Одним цветком сыт не будешь, нужно разнообразие».

И вдруг, нежданно-негаданно грянули перемены. Вышедшая с больничного Божья Коровка была шокирована творившемся кавардаком. Шмеля она на месте не застала, но весь улей жужжал об улете Шмеля на Всеукраинскую Пасеку.
Горькие слезы полились из ее маленьких глазок, и не было на свете насекомого, несчастнее ее. Уж больно она к нему привязалась и понимала, что ни с кем другим не сработается, так как с ним.

И случилось чудо! Шмель позвал ее за собой вместе с роем отобранных трудящих пчел. Это были «его пчелы», служившие ушами и глазами повсюду, и с их помощью он налаживал быт на новом месте.

Господи, что это было за место! Привыкшие к сплоченности коллектива они поняли, что попали в осиное гнездо. Это же понял и Шмель, вот только ставки для него были выше. Это было поле битвы пузатых шмелей, среди которых наш герой был самым стройным. Не имея такого пуза, как у других, его ничто не страшило. Он не боялся, что в один прекрасный день не долетит до дома, не боялся проверок «на вшивость», поскольку не был таковым, не боялся говорить правду.

Он был стройным, а таких не любили. Здесь была своя иерархия, построенная на обжорстве. Шмель наотрез отказывался переправлять мед по вертикали вверх и сам, будучи вторым лицом на этой пасеке, ввел ограничения и для других. В улье царила суматоха.

Потихоньку система заработала правильно. И не прошло и полгода, как появились первые положительные результаты. Тактика его работы удивляла многих, ведь он был доступен для всех, чего раньше здесь не видели. И вновь на пасеке поднялась шумиха.

Открытые двери его сотого привлекали большое количество назойливых мух, что определенно мешало работе. А одна из них, особенно неугомонная, при виде Шмеля кричала: «О Боже, какой шмелина!». При этом краснела и падала в обморок. Таким образом, ее без очереди заносили к нему в сотый, откачивали нектаром, и она быстро решала свои вопросы. И так каждый раз. Это его безумно раздражало, и, конечно же, не могло нравиться трудовым пчелам, пришедшим действительно по делу.

Была здесь и такая категория насекомых, как Осы-вамп. Это особый вид живности, не очень приятный в общении и несмотря ни на что, вылетавший сухим из воды.

И, конечно же, здесь были трутни. Причем паразитировали они на трудовых пчелах с невероятной силой. И справиться с ними могли лишь Пауки-кровопийцы, живущие во Всеукраинском Маковом Кабинете. Это были страшные насекомые, могли замучить кого угодно, от мухи до пчелы, и никого не боялись. И мучили они скорее морально, нежели физически.

А в периоды весенне-осеннего обострения Пасеку атаковали Слизняки, которые приползали с разных цветов и изводили до изнеможения весь улей своим занудным прилипанием и «непонятно чего хотением».

Очень часто Мохнатый Шмель, если что-то хотел узнать или проверить, использовал свое обаяние в нужных целях. Он  вызывал к себе пчел «в тайную комнату» и они с радостью нажуживали ему на ушко различные новости. Это были «жалостливые» вечера, жалостливые обеды либо жалостливые утренние чаепития. В этой комнате поведывалось о том, КТО, КОГО, КОГДА И ЗА КАКОЕ место ужалил. А жалить здесь ох как любили! И знали ведь, что после ужаливания сами могут погибнуть, но конкуренция  была не на жизнь, а на смерть.

Благодаря этим встречам он был в курсе всех событий и обо всем узнавал одним из первых. Правда, не учитывал тот факт, что это было женское царство, и сопернический дух был превыше всего.

Жили здесь пчелы по принципу «против кого дружим». Поэтому многие из новостей были переданы в искаженном виде. Каждая пчела перед встречей прихорашивалась, чтобы произвести нужное впечатление, но этого удосуживались немногие. Ведь Шмель был очень проницательным и делил на два услышанное. Но так как зерно сомнения было посеяно, многое из услышанных новостей принималось за чистую монету. И не всегда он понимал, что истории нашептывались с целью обезвредить соперницу. Тогда последняя, будучи абсолютно невиновной, и ни о чем не подозревая, несла наказание. И даже если к нему приходило понимание случившегося, он уже не мог снять обвинение по долгу своей службы.

Таким образом, и в его приближенном кругу начались раздоры. Горько ему было разочаровываться в пчелах, учитывая еще тот факт, что каждой из них он был сильно очарован. Ну что  тут скажешь, женщина везде может проявить свое нутро, даже будучи пчелой на пасеке. Неприятно было наблюдать такие перемены в коллективе, но еще обиднее было за Шмеля, давшего каждой из неблагоприятных пчел путевку в новый мир…

Божья Коровка, пчелка Кэт, с красивыми синими глазами, и пчела Галла, которая занималась международным медоношением и по совместительству была главной маточной пчелой, как могли его поддерживали.

Но вскоре грянули перемены. В Маковых Кабинетах начали менять Пауков-кровопийцев, а те, в свою очередь меняли Пчеловодов. Не захотел наш Шмель отдавать свой, наношенный за весь сезон мед новопришедшему пасечнику и с высоко поднятой головой улетел из Всеукраинской Пасеки.

Оставшихся пчел он пристроил к верным и надежным своим друзьям и очень часто встречался со своими труженицами в середине какого-нибудь красивого цветка. И за рюмочкой вкусного нектара они продолжали ему плакаться на тех, кто их больно жалил в его отсутствие. На многих из них он смотрел уже с другой стороны. Кто-то вырастал в его глазах, а в ком-то он продолжал разочаровываться. Да и за время его отсутствия его приближенные труженицы стали «хамелеонами». И когда, при очередной встрече ему что-то нажуживали, он не знал уже кому верить.

Дивные тогда были времена, и как упоминалось ранее, Пчеловоды менялись очень часто. И вот пришло время нашему Шмелю вернуться на родную Всеукраинскую Пасеку. Многие задрожали, зная, что пришел час расплаты за грехи, но большинство пчел были очень рады.

Его Второе Пришествие отмечали неделю. Это было массовое веселье на пасеке. Все ее жители, а это и муравьи с жуками, и гусеницы с бабочками, и стрекозы с кузнечиками, не считая пчел, мух и других насекомых, веселились день за днем напропалую под чудесное пение птиц. Вот только некоторые трутни, замуровавшись у себя в сотах, сидели без признаков радости. И думали, смогут ли они остаться  такими же пузатыми, как и прежде.

По прошествии некоторого времени банкеты поутихли, но на пасеку продолжали слетаться региональные пчелы с подарками, приветствиями и пожеланиями. Но и они со временем успокоились, дав возможность Шмелю наконец-то генерировать свои идеи, накопленные за время его отставки.

За это время в улье произошла кадровая рокировка с целью улучшения процессов медоношения и работа, что называется, закипела с двойной силой. Правда, стал Шмель замечать, что его идеи выдаются Пчеловодом за свои. И уж очень это ему не нравилось. Но, будучи мудрым философом, он знал как оказаться «на коне и со щитом», дабы бороздить нектарную ниву.

Он с раннего утра до поздней ночи делал облеты, проверял качество меда и удовлетворенный возвращался домой. А рядом с ним были его верные помощники, а еще Кузнечик Шурик, редкий болтун, но очень хороший извозчик. В отличие от Кузнечика Вано в разведку с ним идти было запрещено, так как не успевал он соскочить со своей кареты, как уже весь улей гудел о том, куда они летали со Шмелем.

И работал бы Шмель еще долго и много принес бы пользы, но грянула Люстрационная революция и один за другим стали меняться Пауки-кровопийцы, а за ними и Пчеловоды.

Однажды прилетел Мохнатый Шмель домой, бросил пиджак на стул и, обняв свою пчелку-женушку за плечи, призадумался. Вспомнил, что дважды в одну реку не входят, а он вошел. Вот тут-то и задался он очередным вопросом: «А будет ли Третье Пришествие?...

Продолжение следует…