Кате Д

Семь Колодезей

Катюш! Катарина-инфанта!
Гуцульского поцелуя!
Под бабочкой чёрного банта
Пленительна ты и в плену я...

В тебе гены счастья и тайны,
И крымского неба струенье...
Блонд-девочка с польской Украйны—
Любовное первое пенье.

И многие лучшие парни,
Почуяв податливость плоти.
В угаре гогочут «Як гарна!»
(...Сижу в москвофинском болоте...)

Ты жида нашла, Катерина—
Жид после войны и опалы.
(Жид после побед Палестины.)
Ему всё негусто и мало.

Я так далеко—и обличьем,
И гонором, и говореньем...
И племенем призван постичь я
Прелестниц других притяженье.

Опять их открыть палестинность
Тридцатых реинкарнаций...
Во мне и в тебе есть повинность
Семей, древних сёл, битых наций.

Вползу я опять в Киммерию,
Спущусь и к прибою Азова...
А, сквозь плащаницу-шарию
Не слышно угасшего зова.

Стоят лесополосы стражей
И фосфорно море как прежде,
А ветер ночной шепчет даже,
Что здесь и воскреснуть надежде.

Но ты, Катарина-инфанта,
Забыла мои поцелуи,
Под бабочкой чёрного банта
Пленительна... Страсть моя всуе.

Не будет детей-полукровок,
Не будет старения шеи,
Не будет постыдных уловок,
И будут далече «ябреи».


Но знай о мальчишке-еврее:
Впитав те полынные степи,
Ты стала мне клана роднее—
Тебя поднимаю из смерти!