***

Посмотри, как глаза мои холодны:
В них сплошная ночь, сгущенная тьма пещеры,
Танец горных жителей, отрекшихся от любви и веры,
Звон кирки, порода, скрывающая года и дни.
Так зачем ты смотришь, будто там, в глубине, душа?

Как от рук твоих пахнет талой весенней плотью.
Сны и образы: солнечная брусчатка, шальное платье.
Улыбнись же мне, вдруг, глядишь, мы с тобой поладим…
Принимай эту радость: буйную, беспородью,
За такую здесь не дадут гроша.

Ты выводишь меня под свет: веки трескаются от солнца.
Стонут стены вслед: куда же ты, Эвридика?
Ты не слышишь их беззвучно-глухого крика.
Не вернется назад, не вернется, не обернется.
Неужели ты не чувствуешь меня за спиной?

Потерпи, родной, еще три шага, еще три вздоха.
Ах, какие песни споются, какие родятся ноты…
Я с тобой, я всегда с тобой, не сказки это, не мифы, что ты!
Каждый шаг дается таким трудом, будто не первый – сотый.
Ты за мною шел, знаю, только за мной одной.

Не окликну тебя, не вздохну и не потревожу.
Вот моя рука: еще бесплотная, неживая.
Я так близко прошла от вечного сна и края.
Темнота помогает видеть истинное: яснее, строже.
Я еще не вижу, чувствую, как под снегом растет трава.

Я дышать забыла, не воздух здесь – темнота, отрава.
Но к нему привыкаешь: без выбора выбор легче.
Первый год подземные огоньки для тебя лишь свечи.
К нам приходят все: и кроткого, и дурного нрава.
Потерпи еще три счета, еще три шага. Раз. Два…