Встреча

Предыстория этого "произведения" такова.

        В сентябре 2001 года мы с поэтом Анатолием Трилисовым участвовали в ХV Московской международной книжной ярмарке. В последний день работы ярмарки зашли в пресс-центр отметить командировочные удостоверения. В это время по радио передали, что в конференц-зале состоится встреча с первым Президентом СССР М.С. Горбачёвым и презентация книги Андрея Грачёва "Горбачёв".  Движимые любопытством, мы отправились на встречу.

        Зал оказался набит битком. У меня свой счёт к Горбачёву, и я отправил ему записку такого содержания: "Михаил Сергеевич, не изменилась ли Ваша оценка событий в Сумгаите?" Записка, прокочевав через весь зал, доплыла до президиума. Горбачёв прочитал, кивнул и положил  перед собой.
   
        О чём шла речь? Конечно, о политике. Горбачёв проинформировал присутствующих о только что закончившемся съезде (или конференции) социал-демократической партии, об обсуждавшихся вопросах и ближайших целях. О жизни, такой беспросветной, до которой довела народ политика Бориса Ельцина. Встреча носила истинно горбачёвский характер: круглые, обтекаемые фразы, длинные унылые речи, в общем, оживлённый разговор почти ни о чём. Но вот закончились выступления, настал черёд вопросов.

        Надо сказать, вопросы были тоже горбачёвские. Запомнился один, да и то потому, что ответ был шибко оригинальный:
       
        "Была  ли у Вас концепция перестройки?"

        Горбачёв ответил, как обычно, не задумываясь:
        "Ну, вы знаете, дорогие товарищи, если бы у меня была концепция перестройки, то я додумывал бы её в Магадане".

        Часть зала "юмор" оценила и отозвалась жидкими аплодисментами.

        "Большой оригинал, – проворчали за моей спиной. – Без концепции такую страну ухитрился развалить".

        Мероприятие закончилось, несколько человек ринулись за автографами. Я тоже оказался на сцене, но не автограф мне был нужен, а ответ на заданный вопрос. Однако пробиться к светилу мне не удалось. Мощные двухметровые охранники коду быстро свернули и, расталкивая почитателей, повели экс-президента к выходу.

        Толпа рассосалась, и мы с Анатолием встретились.

        – Ничего у меня не вышло, – посетовал я, – Эти "шкафы" не дали.

        – А у меня вышло, – заулыбался Трилисов. – Ты знаешь, я занял место у запасного выхода, охрана всех расталкивает, а я им говорю: "Да я земляк Михаила Сергеевича". "Ладно, стойте", – махнул рукой один. Горбачёв выходит, я к нему, представился. "Передавайте привет землякам" - крикнул он. И пожал мне руку.

        –  Толя, – кричу, – ты ещё ни с кем не здоровался?
       
        –  Да нет.

        – Тогда скорей пожми мне руку. Я хочу быть первым. Это такое счастье – почти прикоснуться к великому. И вообще, давай договоримся: руки не моем до самого дома. Надо донести до земляков тепло руки европейской знаменитости.

        Вечером меня посетила муза.

               


                28-летию перестройки посвящается


Песня - бодрая лирическая

Идём с приятелем вдвоём
И песню грустную поём:
У нас двоих апатия.
Глядим, навстречу Горбачёв.
Он прародитель всех основ
Российской демократии.

Вдруг смелость на меня нашла.
Спешу навстречу: "Как дела?"
И он ответил горько:
"Да все путём, но только вот
Так обожал меня народ,
Да жизнь испортил Борька".

И руку гордо протянул.
А я в глаза ему взглянул
И увидал собрата.
И он сказал: "Я рад за Вас,
Ведь Вы – талантище у нас,
Таким был я когда-то».

Идём с приятелем вдвоём
И песню бодрую поём.
И жизнь проходит гладко.
Вчера в 14 часов
Пожал мне руку Горбачёв,
И всё теперь в порядке

И вновь доволен я собой:
Ведь я теперь – почти герой.
Судьбы подарок - боже ж мой! -
Весь век я помнить буду.

Гордится мной моя семья,
Довольны все мои друзья.
Теперь руки не мою я:
Я прикоснулся к чуду.

28 февраля 1988 года случилась сумгаитская трагедия.
Если бы не было Горбачёва...