Корни. Татьяна. Глава 2

Скромное жилище… Пять прекрасных комнат с потолками чуть ли не в три метра… Девочка настолько растерялась, что не могла сделать и шагу… Ей казалось кощунственно наступать на эти пушистые ковры, в расцветке которых было много белых, словно настоящих цветов… Таня боялась, что за нею останется какой-нибудь неприглядного вида след, хотя перед самым отъездом сюда, позавчера, она с мамой мылась в бане… "Зачем я здесь? – испуганной птичкой металась мысль – Разве здесь может быть место для меня? Господи, вот бы посмотрели наши, где я оказалась…" Красивая молодая женщина, в каком-то невероятном вовсе наряде (как потом выяснилось, это был всего лишь китайский домашний шёлковый халат…), настолько ярком и пёстром, аж рябило в глазах, приветливо улыбалась ей навстречу: «Как твоё имя, девочка?» «Татьяна… Таня!» - смутившись, ответила она, невольно покраснев так, что уже и самой казалось, что поднеси кто-то спичку к её щекам или ушам – та тут же полыхнёт самым настоящим пламенем… «Танечка… Очень подходящее имя для такой красивой девочки! Оно очень тебе подходит! А что же ты всё стоишь у порога? Давай-ка мне свою ладошку, я покажу тебе твою комнату!» - проговорила женщина и протянула к ней тонкую белую руку. Всё ещё страшно смущаясь, Таня подала ей свою и они вместе пошли в глубь этих сказочно прекрасных хором…

«Вот, Танюша, в этой комнате тебе предстоит отныне жить! Она, конечно, маленькая, но здесь есть всё  для того, чтобы тебе было удобно! Вот смотри, на этой кровати ты будешь спать! – и женщина подвела её к чему-то не поддающемуся описанию, к сплошной пене из бело-розовых кружев – А за этим столом ты будешь делать уроки. Ты в каком уже классе?» «В пятый перешла…»- едва проговорила Таня, потрясённая всем увиденным… "А вот в этот шкаф ты будешь складывать и вешать свою одежду… Сегодня у нас с тобою день знакомства, а завтра мы поедем в магазин за обновками! Купим тебе всё, что необходимо для жизни в Москве…" «У меня есть одежда! – перебила взволнованная девочка – Мама мне собрала!» «Хорошо, хорошо! – терпеливо улыбнулась та – Всё это мы обсудим позже, договорились?» «Да…» - опустив глаза, ответила Таня. «А как мне вас называть?» - вдруг осмелилась она задать вопрос этой женщине. «Ой, я что же, не представилась? – удивлённо воскликнула та – Надо же… А вот тут, как ты захочешь: или тётя Наташа или Наталья Ильинична! Ну, вот и ладно! Я пока пойду распоряжусь насчёт обеда, вы же, конечно, проголодались с дороги, а ты пока осваивайся в своей комнате, хорошо?» - и с этими словами она ушла…

«Как она сказала-то? – вспомнила Таня – Маленькая комната… Ничего себе маленькая! Чуть ли не весь наш дом поместится… Кровать… надо же… Красивая-то какая… прикоснуться страшно, не то что спать… Спросить, может, попроще что имеется?» – испуганно рассуждала девочка, боясь даже прикоснуться к невероятно красивому покрывалу… Присела за стол, над которым на стене была прибита полка с книгами… «Ой, не смогу я тут… не сумею… Ещё сломаю что-нибудь…» - поскорее встала с мягкого стула и подошла к окну… Земля была внизу, но так далеко, что человечки смотрелись размером с простого муравья… Малюсенькие машинки, игрушечные вовсе, не настоящие, сновали туда-сюда… туда-сюда… И страшно, и почему-то очень смешно…

«Танечка! – вновь раздался голос Натальи Ильиничны – Иди сюда, я покажу тебе, где можно вымыть руки!» «А чё их мыть-то? – чуть было не спросила она – Они и не грязные вовсе!» Но тут же вспомнила наказ матушки: «Ты там смотри и ко всему присматривайся! Город – это совсем не деревня! Там всё не так, как ты привыкла! Запоминай, чтобы не выглядеть деревенской дурочкой! Не перебивай старших, спросят – ответишь, да не ляпай всё подряд о чём думаешь! Больше молчи! Молчи, слушай и запоминай, поняла?» Там, в Лучках, всё было просто и понятно, а тут… Кто же мог знать, что тут всё так не по-нашему…
Ванная комната… «Ой, мамочка! Вода прямо из стенки идёт… горячая… А мыло-то какое… розовое-розовое… пахнет… Унитаз… надо же...И на улицу выбегать не надо… Чудно… Чудно всё у них тут… ой, чудно! Нешто можно ко всему этому привыкнуть? Рай на земле… Да, небось, и в Раю-то до такого не додумались… Не смогу, не справлюсь я… не приживусь… А интересно-то как! Вот вернусь домой, стану девкам рассказывать – ни за что не поверят! Скажут, что придумала… А вот нешто такое выдумать можно? А, может, ничего? Может, получится? Не буду спешить, уехать всегда успею! Посмотрю, что дальше-то будет!» - вот такие примерно размышления терзали детский ум Танюшки, и к таким выводам пришла она в результате оных…   

Что входило в её обязанности? А, по большому счёту, решительно ничего: в свободное от учёбы время играть с Костиком! Это, что, работа? Но сейчас ещё было лето и поэтому никакой школы и никаких уроков! Каждый новый день нёс ей какую-нибудь новую информацию, что-нибудь такое, что вначале неизменно удивляло, а потом, как в поговорке: не так страшен чёрт, как его малюют… Она быстро научилась и спать в своей совершенно роскошной кровати, попробовав в первую ночь улечься прямо на полу, на мягком пушистом прикроватном коврике, чем несказанно рассмешила сначала Костика, поскольку он первым это обнаружил когда пришёл пожелать ей спокойной ночи, а потом и всех остальных членов семейства, так как он тут же обо всём им рассказал… Научилась и даже полюбила пользоваться ванной комнатой, туалетом… Есть вилкой с ножом, вместо обычной ложки, как было принято дома… Быстро подружилась с поварихой Анечкой… Да и со всеми остальными тоже… Немного дольше боялась общаться с самим Иосифом Давидовичем и то только потому, что не вдруг запомнила его имя и отчество, непривычные для её слуха… для чего записала в своей заветной тетрадке и заучивала, как учат стихотворения в школе… А всё равно, как–то выскальзывали они долгое время из её памяти и всё… «Как есть ты дура набитая!» - ругала она саму себя, плакала даже по ночам… Но потом оно как-то запомнилось само собой и уже не забывалось вовсе…

Первое время, с месяц, наверное, на улицу выходила только с кем-нибудь из взрослых: или с самой Натальей Ильиничной или с той же Анечкой, пока не привыкла и не запомнила название улицы, номер дома, подъезд, не научилась пользоваться самостоятельно лифтом… Но в конце концов, привыкла и к этому и уже хозяйка квартиры не боялась отпускать с нею Костю во двор поиграть, подышать свежим воздухом, быстро разобравшись в том, что девочка была очень серьёзной и ответственной, никаких шалостей и вольностей ею не допускалось вовсе, что было несколько странно и необычно для ребёнка её лет… Она ни сама не уходила за пределы двора, ни Костику не разрешала, умело переключая его на какую-нибудь новую игру, если ему что-то надоедало в предыдущей… Когда Анечка спросила девочку откуда, мол, ты знаешь, как нужно обращаться с ребёнком такого возраста, Таня коротко объяснила ей, что дома у неё остался такой же, чуть постарше, братик, и что она очень любила возиться с ним, вот и научилась…

Так незаметно пролетело всё лето… Скучала ли она по дому? Если только в самые первые дни… а так – нет! Здесь, в Москве, жизнь была настолько интересной, что скучать времени не оставалось совсем! Но регулярно один раз в неделю писала в Лучки письма с подробным описанием чуть ли не каждого нового дня, начиная, как положено, с приветов всем родственникам и знакомым, каждый раз тревожась о том, не забыла ли кого? Письма выходили длинными и весьма обстоятельными. Первое время адрес надписывать сама боялась, а потом ничего, привыкла и к этому, переписав его для памяти в свою заветную тетрадь построчно, как на конверте.

Школа, в которой предстояло учиться Танюшке, находилась совсем рядышком, в соседнем дворе, так что и провожать-то её не было никакой необходимости. Но первого сентября рядом с нею вышагивало всё семейство, в котором она теперь жила! Костик как вцепился в её руку, так ни за что не захотел отпустить до самого порога школы. В новеньком коричневом шерстяном платье, в белом кружевном фартуке с огромными белыми бантами Таня самой себе казалась такой красивой, такой нарядной, как никогда до этого вовсе… Хотелось плакать от того, что никто из родных не видит всего этого, не видит её нового портфеля, чудесного букета из восхитительных астр всех оттенков синего: от тёмно-фиолетового  до бледно-голубого… И пусть в толпе школьников она была мало чем отличима от других девочек, но они-то родились в Москве, они-то москвички! Но вот и она, Таня Головкина, ничем, оказывается, не хуже, а даже красивее многих из них, как шепнул ей на ухо Иосиф Давидович, а он врать не станет, не такой это человек!

И замелькали дни и месяцы, складываясь в годы… О возвращении домой теперь речи не заводилось вовсе… Таня настолько хорошо «вписалась» в пригласившую её к себе семью, что со стороны уже всем казалось, что она на самом деле их дочь… Никакой разницы между собственным сыном и ею не делалось вовсе… И она ни единого разу не отмахнулась, не отвернулась от мальчика, но с искренней охотой занималась с ним, освобождая тем самым Наталью Ильиничну, здоровье которой оставляло желать лучшего… Каждое лето они вчетвером на целый месяц, а то и больше ездили отдыхать на юг, на море! Наряжали и баловали девочку, как родного ребёнка! В общем, что было обещано её родителям, всё исполнялось и соблюдалось в точности и даже сверх того! Танюшка росла очень вдумчивой, серьёзной девочкой. Хорошо, старательно училась… Но, хотя она никогда об этом ни с кем не заговаривала, всё равно помнила кто она и что… Не позволяла себе никаких капризов, никаких проявлений недовольства ни по какому бы то ни было поводу, так свойственных детям в переходном возрасте… Это была, как про неё говорили, юная «старушка», очень рассудительная и правильная не по годам… А всё потому, что привыкнув к столичной жизни, она очень боялась, что оступившись в чём-то, вызовет недовольство в приёмной семье и её отошлют обратно в Лучки, быстро сумев разглядеть разницу в образе жизни… Школа здесь была десятилеткой, в отличие от семилетки в деревне… Тане очень хотелось получить полное образование в Москве, раз уж судьба предоставила ей такую возможность… Что будет потом думать не хотелось вовсе… там будет видно…

Таня очень бережно относилась ко всему, что ей покупали, ко всем вещам, книгам, учебникам. Поддерживала чистоту в своей комнате, помогала всем, кому могла помочь. Особенно тесно она сошлась с поварихой Анечкой, которая шутя обучала её готовить, печь пирожки, заменив тем самым маму или бабушку, хотя в бабушки та по возрасту явно не годилась!

Каждый раз, когда наступало лето, Татьяне предлагали на выбор поехать домой, в деревню, или же остаться здесь, с ними… И каждый раз она оставалась в приёмной семье, не объясняя почему, даже тогда, когда к ней приставали с расспросами… Всё дело в том, что она боялась того, что не сможет потом возвратиться сюда в силу каких-нибудь открывшихся обстоятельств, не сможет ещё раз покинуть мать с отцом… А так – уехала и уехала, безусловно зная и помня, что когда-то всё равно вернётся туда навсегда…