Командная игра 2 тур. Внеконкурсное голосование

Здравствуйте, уважаемые авторы!

Начинаем голосование среди стихов, поступивших вне конкурса, во 2 туре командной игры ВЕСЕННИЕ ФАНТАЗИИ, который называется НАРИСОВАННЫЙ МИР!

Обращаю ваше внимание, что №9 и №10 написаны по другим картинам Владимира Куша, которые вы можете увидеть в коллаже.

Мы решили во внеконкурсном голосовании также сохранить анонимность.

Всего поступило 11 стихотворений, выбираем от 3 до 7 до 20.00 28 марта в рецензиях.

Приятного прочтения!


Признание

Ты душу заполнил мою целиком,
Я счастлива этим вполне,
Была она раньше, как брошенный дом,
Лишь ставни стучали в окне.

Мне нравится всё, как ты ешь, как ты спишь,
Взгляд серых сияющих глаз.
Подруги твердили: «Ну  что ты творишь?!
Ведь он тебя завтра предаст.

Да разве вы пара? Должна ты уйти.
И первой! Иначе нельзя».
Наверно, меня им хотелось спасти,
Но можно ль уйти от себя?

Пускай мы не пара: ты любишь рассвет,
Я – сумрак, вечерний покой.
Я - небо и звёзды, ты - солнечный свет…
Но как хорошо мне с тобой!



Странный дом


Где горбатые склоны лежат словно взбитые сливки,
что Всевышний когда-то блестящею пылью припудрил,
где тугие снега превращаются в пышные кудри,
кто-то выстроил дом в отдалении тёмно не близком.

Что за странное место, которого нет и на карте?
Этот дом, что в тени, мне напомнил нагорную плаху,
где у душ отбирают последнее - крест и рубаху
за желание жить, да в клоки разрывают в азарте.

Чьи-то странные тени снуют неразборчиво тихо
под прозрачною крышкой небесного синего свода-
им не свойственна радость, неведомо слово свобода.
Завывание ветра заглушает биенье тик-тика.

Нет ни веры, ни правды, в никуда убегают дороги,
день сменяется днём, в извлечение смысла не веря.
Безысходность сплошная, бездушье и мир безнадёги.
В доме этом чудном на цепочке повесилось время.

И горбатые склоны, что на взбитые сливки похожи,
те, которые пылью когда-то припудрил Всевышний,
охраняют тот холм от туристов и просто прохожих,
чтоб никто никогда о том месте и вовсе не слышал.



Записки сумасшедшей

В этой комнате я задыхаюсь давно,
не дышу, не глотаю пищу.
Ураганы и смерчи за тёмным окном
ходят пО небу - жертву ищут.

А с хандрою своею воюй - не воюй,
сорвало если ветром крышу,
если веру в мечту и надежду твою
в шизо-тереме съели мыши.

Если лезут по стенам десятки чертей,
голых, чёрных – как - будто в саже.
Привидения, в окна отбросив тень,
рукавами рубашек машут.

Вот смешная улитка по небу ползёт,
а нельзя никак по-другому...
А секунды, минуты - на новый отсчёт:
- Доктор! Больше не надо брому!



Птица вольная

Не держите меня, не удержите!
Не спасайте - спасти не получится!
Мысли вольные, буйные, дерзкие
Пробудила подруга-разлучница -

Увела мужика на верёвочке!
Где ж глаза мои были до этого?
Распахнула я двери и форточки -
От измены всё в доме проветрила.

Не впадаю в тоску и в депрессию,
Не дождётесь! Живите как хочется!
Удержала себя в равновесии -
И кайфую в своём одиночестве!

Нет, не сдамся! Я женщина сильная!
Горевать о предателях надо ли?
Я ещё повстречаю любимого,
Он подарит мне яркую радугу.

Сброшу прошлое в бездну забвения,
Распрощаюсь с былыми привычками.
Пусть соседи глядят с изумлением -
Молодая ведь и симпатичная.

Жизнь моя начинается заново,
И шагаю уверенно, гордо я!
Словно ветер весенний внезапная,
Птица вольная, дама свободная!



***


Гори огнём ручная стирка,
так надоело - нету мочи!
Стиралку покупать не хочет -
от кризиса в бюджете дырка.
Гори огнём проклятый кризис,
безбожно подскочили цены,
и даже шустрые спортсмены
помятой кровле удивились.
Гори огнём, виси на крыше,
вели спасателям убраться,
часы качнулись - ветер датский,
быть иль не быть - знаменье свыше.
А знаешь, может в одночасье
я передумаю и споро
рубашки отстираю, в спорах
у нас с тобой родится счастье...



Размышления над картиной
 
К картине возвращался снова, но...         
(И сзади заходил, смотрел с фасада)
Не мог понять, что здесь отражено?       
Но озаренье будет, как награда. 
               
Глядел в упор, потом  издалека;               
Вот  синева и золотые блики,      
Там,  дальше,  над горами, облака,               
А у крыльца какие-то калики.   
               
Без крыши двухэтажный старый дом,
Здесь кто-то жил: смеялся, или плакал,   
Но, полный ступор : - Почему на нём
Болоньей куртки бьётся синий факел?
               
Какую мысль, какой порыв души
Вложил художник в странную картину?
Вот и попробуй чувства опиши, 
Когда понятно лишь наполовину.   

Тут не Пикассо, даже не Дали,-
Размытый фон и бледные пастели...
Мазки здесь очень сочные легли,
Не многие бы так писать сумели.   
               
Считает время старенький брегет,
Несут стремянки для чего-то люди...
Увы, мне непонятен сей сюжет...
Быть  может, позже озаренье будет?
               
Но как на холст легли полутона!             
И колер очень ярок и контрастен...
Пусть  мне пока идея не видна,   
Но, понимаю, - кистью правил мастер.
               


***


Измены, как пожарища, сжигают,
и рубище любви стремится в ночь,
приходят ноябри на смену маю,
и невозможно чем-нибудь помочь.
Завихрен разум, разрываю узы,
в душе навеки мерзкая гюрза;
а птица-верность завязалась в узел
и кинулась с размаху в небеса.





На острове дальнем, на склоне высоком
               

На острове дальнем, на склоне высоком
построили башню со множеством окон...
И птицу мечты злые чёрные люди
смогли изловить, и решили что будет

она им служить всею верой и правдой-
вот только её удержать как-то надо.
Закрыли все окна и ставни забили,
но разве заставить мечту среди пыли

в тугом заточеньи петь песни о счастье?
Решение принято ей в одночасье ...
С пронзительным криком мольба о спасеньи:
к небесным высотам и ветрам весенним,

в щель выскользнув маленьким облаком белым
за помощью в выси стремглав полетело,
чтоб люди узнали, услышали ветры,
что в мире не стало мечты их заветной,

что в башне на острове дальнем томится,
закрытая наглухо, Синяя птица.
Отправились в путь разозлённые ветры,
сорвали с той башни колпак островерхий!

Порывом разодраны в клочья одежды ...
Лети же мечта - ты свободна, как прежде.
Пусть знают никчёмные чёрные люди,
что впредь исполненья желаний не будет

тому, кто себе только блага желает.
Она своенравна - сама выбирает
к кому прилететь во мгновение ока,
кому лишь крылом помахать издалёка.

И времени много проходит порою,
пока закружи;т над твоей головою ...
и, крылья сложив, вдруг присядет на плечи.
Вот так и живём в ожидании встречи.



В городе мельниц

В городе мельниц довольно прохладно,
Здесь поклоняются ветру
Сотни чудовищ угрюмых крылатых
Мощными крыльями вертят.
Тот, кто придумал, что надо их строить -
Жаждет богатства и власти,,
Польза для всех - это дело второе,
Главное - личное счастье.

Только однажды залётное чудо -
Ласковый ветер-проказник -
Планы сорвал, и весёлая смута
Вылилась в сказочный праздник.
Все исполины задор переняли,
Злобную волю нарушив -
Им захотелось парить над полями,
Радовать детские души.
Стать мотыльками, почуяв свободу,
Резвой толпой закружиться...
И полетели по синему своду
Бабочки, пчёлы и птицы.



Переходя от фрагмента к картине

Фрагмент о картине не скажет, не так ли?
Там сжаты границы, есть некий предел,
И весь этот дом – часть большого спектакля,
Который художник поставить хотел.

Я фото холста отыскала случайно,
Меня захватил фантастический мир,
Там было уютно, светло и печально,-
Меня поглотила бездонная ширь:

Там люди на облаке-шаре парили,
Летящий корабль покидал полотно,
И мельницы, выставив бабочки-крылья,
Мололи волшебное чудо-зерно.

А сбившая с толку в начале рубаха
Рвалась, нарушая запрет, к небесам,
Земную тюрьму покидая без страха,
И пела картина мне «Гимн всем ветрам».

Роскошным букетом из снов и фантазий
Раскрылся пред нами художник-творец,
Заставив, бесспорно, забиться в экстазе
Немало восторженных чутких сердец.


***


Росла в опрятном домике... душа,
В высоких окнах – строгость и уют.      
“Ах, как малютка наша хороша!” -
Ей почести, хрустальной, воздают.
 
На завтрак байки, сказки, а затем
Наука из толстейших старых книг,
Но мир иной - не сложенных поэм
Из дальних облаков её манил.
 
В парадный вход, с колоннами, несли
Всё то, чем насыщается душа,
Но не хватало этой вот... дали,
В мозаике манящей витража.
 
Но отпиралась потайная дверь -
Старушка ей таскала по ночам
Собрание потусторонних вер
И мыслей, и неведомых начал.
 
...
И стал ей домик мал, одежды велики
Восход мерцал и звал, как новые стихи.
Они рождались там, на солнечных губах,
Назло тугим крестам смирительных рубах.
 
И вырвалась она из тёплого гнезда,
Улиточный свой дом оставив навсегда.
Ей месяц в сонме звёзд указывал тропу,
Она - птенец, разбивший домик-скорлупу.
 
Его переросла... Объять ли небеса?
Лишь только растворясь, когда нага, боса!
Внизу оставлен тлен разбитой скорлупой,
И с ним - уютный плен рубахи голубой.