Бред LVII. О спасительных снах

Я – один из безликой толпы.
Капля в сером рутинном море.
Я - песчинка людской крупы,
С неизбежностью в запертом взоре.

Среди сотен унылых дней
Путь мой – замкнутый круг сквозь вечность
Я бреду средь фальшивых огней
И горит подо мной бесконечность.

В хороводе из тусклых лиц
Пролетают часы и минуты
Шорох старых, желтых страниц
И не в силах круг разомкнуть ты.

Лишь  во снах приходит покой,
Умолкают все нудные звуки.
Сон струится радужно рекой,
Исцеляя от серой скуки.

В мире грез зелена трава
И лазурью сияет небо.
Песней льются простые слова,
Заплетая узором небыль.

Шелест ветра в кронах дерев.
Серебрится ковыльное море.
Облака, лишь на миг замерев,
Величаво плывут на просторе.

Алой кистью рубиновых слез
По степи цветов хороводы.
Словно искры загадочных звезд
В отражении небосвода.

Серебристая арфа луны
Наполняет напевом поляны.
Там танцую дивные сны,
Бесконечно милы и желанны.

Шелест волн, золотой песок
И безбрежное синее море!
Легкой тенью ложится слог,
Убивая рутину и горе.

Но приходит серый рассвет
С ним истают цветные грезы.
С неба льется рассеянный свет
И росой высыхают слезы.

Вновь приходится в серость нырять.
Будни жизнь, потихоньку, воруют.
Серый вечер наступит опять
И тоска  со скукой пируют.

Наc опять уносит река
В земли грез, там живет надежда.
Поступь снов неслышна, легка.
Возвращается в белых одеждах.

Снова будет солнышко греть
И река величаво струиться.
Разлетится рутины клеть
И во снах живых растворится.