Рубеж. цикл Огненные письмена
отливая багрянцем красным,
Поцарапанная эмаль лейтенантских моих кубарей.
Третьи сутки держим рубеж.
Значит, жили мы не напрасно,
Положив в сосновых лесах полк отборнейших егерей.
Эти семьдесят с лишком часов нет ни продыха, ни покоя..
Подождем резерв, -
весь Союз восстает за нашей спиной.
На Полесье лето стоит
удивительное такое!
Вот вернуться б позже сюда,
чтобы здесь отдохнуть с женой.
Санитара послав туда,
впрочем, ни к чему повторяться
Я остался с ротой своей,
как в окоп,
в воронку засев.
И пускай на
прах побери,
только драться хочу,
как все!
Вбив в покатый склон сапоги неизношенными носками, -
Старшина напоследок успел выдать новые хромачи,
Я в суглинок по плечи врос,
неподъемный,
как дикий камень,
Что под вывороченной сосной,
из земли упрямо торчит.
Да-а, контузии тяжкий пресс – вряд ли худшее в мире несчастье!
Позволяет она в тишине,
из-под лопнувшего козырька,
Видеть вьющиеся мессера,
точно стаи ворон клювастых
И, сквозь черный клубящийся дым, -
белоснежные облака,
И забыть исступленный вой часовой артподготовки,
И шлепки пулеметных пуль в рыжий бруствер,
и плотный мат.
На минуту пускай всего, чтоб потом, оттолкнувшись ловко,
Бросить тело в немой огонь,
раз беззвучно кричит комбат.
На войне удачи,
порой,
самой крохотки не хватает,
Чтобы мимо пуля прошла и не зацепило штыком.
Говорили все,
что снаряд, дважды в точку не попадает…
А в воронку,
где я лежал,
он попал,
нарушив закон...
Только есть и высший Закон.
На войне он судьбами правит.
Не взорвался снаряд,
чтоб я до далекой Праги дошел,
А потом в родимой Москве,
в самом центре моей Державы,
Бросил к древним стенам Кремля
иноземных штандартов шелк.
Свидетельство о публикации №115031901797