за границей

ЗА ГРАНИЦЕЙ

Я разлюбил холодную рифму
в тридцать  семь.
Фраза снимает со слова электронную оболочку.
Ещё падает первомартовский снег,
а солнце уже гонит
пряный самогон весны.
Дятлы играют свадьбы.
В Персидском заливе замирает пир войны.
Все забыли о лучшем друге Советского Союза (советского народа)
императоре Бокассо,
кроме некоторых дипломатов и партийных бонз,
удивлявшихся вкусу африканского мяса и,
многозначительно поднимая вилки,
говоривших:
«Мы тоже решаем продовольственную программу».
Но заготовленное в Алма-Ате, Арцахе, Тбилиси, Сумгаите,
Армении, Фергане, Оше, Вильнюсе и Риге мясо не пошло впрок:
разве что, стригут теперь круглый год.
Полтора часа стоял в очереди за мороженной рыбой по девяно-
сто копеек, услышал много оскроблений Президента, но доно-
сить не стал – люди были искренни.
Стоял в Кисловодске без паспорта и права на рыбу, боялся
что не продадут.
Спрашивается, какова природа энергии слов?
Может быть, душу и правда отменили, но не у всех?
И куда делись облака и снег,
напоминавший косматые брови?
Вот я с дочкой пишу на снегу,
она своё имя-фамилию
а я – пятистишие,
подписанное Май Август,
(если кто-нибудь прочтёт,
ну, хотя бы американский или наш военный спутник,
разведчики подумают, что это шестая строчка).
Но им, пожалуй, нужны не мои стихи,
через час растаявшие,
а стратегическая информация.
Пожалуйста.
Предлагаю секретные данные:
в СССР несколько десятилетий
существует рабовладельческий строй.
Хозяев нет – только холуи и надсмотрщики.
Экономика – соответствующая.
Моя дочь не любит очередей,
да я её понимаю: ей рано знать эту правду,
которая вытекает из коммунистической лжи.
Смыл слова определяет фраза,
короля играет окружение.
А нобелевский лауреат
борется за раборужение.
Вон сколько танков выехало из социалистического лагеря
В Архипелагерь,
но трёх танков в Вильнюсе было достаточно,
чтобы давить людей.
Мистер Павлов, бывший министр
и будущий бывший премьер-министр
сказал, что честному человеку приятно,
когда его обыскивают,
и приходится доказывать честность нечестным
но свою честность  премьер доказать уже никогда не сумеет.
Спрашивается, если международный терроризм
нуждается в Центре, разве для этого нужна шестая часть суши?
Достаточно одного богатого людоеда.
О, адмиралы!
Как славно сидеть в московском кабинете,
когда тонет подводная лодка!
Мой кот умывается,
пересилив себя, он съел колбасу,
но я не боюсь за его жизнь:
экономический кризис парализовал выпуск ядов.
Поэт Шведчиков упрекает,
что я пишу чепуху,
но когда я смотрю в зеркало или газету,
я вздрагиваю,
я поднимаю руки,
и думают, что я сдаюсь, трус.
А я показываю, что безоружен.
Центральное Телевидение,
так скорбно защищавшее Хусейна,
после его разгрома показывает
утешительный вид демонстраций в его поддержку.
Идиоты с горящими глазами
показывают два пальца – символ победы. Можно описать.
Блевотина.
Нет-нет, идиотизм это вечно живая и побеждающая идеология.
Существует всего две расы людей:
первая – человеку плохо, когда другому больно;
вторая – человеку плохо, когда другому не больно.
Это простой тест проверьте на себе,
и станет ясно, стоит ли читать себя человеком.
В аптеках нет аллохола,
а аскорбинку дают пачку на нос.
Я пытаюсь перестать быть поэтом,
но человеком остаться стремился.
Поэты живут на чердаках и в подвалах.
Их невозможно любить живыми,
поэтому их истребляют.

У многих в душе сменяются времена года,
у меня май медленно сгорает в август.
И осени никогда не будет.

    1985-1986 гг?
+++