О темной и светлой половинах нашей души и о вреде

Слепая ночь, луна блином в окно светила,
Невнятным светом бледновато озарив
Дверной проём - там тень неясная бродила…
Я в ужасе вспотел, хотя, вообще, не боязлив.

Она стонала выпью, волком жутко выла,
Костями бряцала, и топала во тьме, как ёж…
Меня ж тоска бревном к подушке придавила,
Так, что не выдохнешь и толком не вздохнёшь…

Та тень мне глухо прямо в ухо прошипела:
«Я - вся в тебе, я – сущность тёмная твоя,
А ты лежишь мешком, с лицом белее мела,
Дрожишь, подлец, мошонку в страхе теребя…

Я - страх твой, ненависть и праведная злоба!
Я - фетиш алчущих и рыщущих во мгле,
Я роковая, твою мать, и пиковая VIP-особа,
Что лезет прямо в голову, и сушит  мозг тебе!

Напрасно от меня ты, фрик, скрывался,
И, курам на смех, избегал, порой, меня -
Моим всегда, как не верти, ты оставался,
Мой образ богомерзкий с ужасом храня…»

Но в это время в лунном свете объявился
Другой участник полуночных сих бесед -
Как светлый день, как облачко светился,
И – ну давай меня предохранять от бед:

«Я, - говорит, - сидел в тебе со дня рожденья,
Рулил тобой всегда лишь на зелёный свет.
Хранил в похме… то есть, в часы смятенья,
Не покидал в беде, храня святой обет.

Берёг тебя, когда бывал ты в сердце ранен
Стрелой амура, пьян, не чёсан и не брит…
Когда ты, как последний басурманин,
Был, чем попало и за что попало, бит…

Ценой всему – мои расшатанные нервы
И горький опыт всяких мелких неудач,
Но не последний ты, хотя, увы, не первый -
Хошь гоголем ходи, а хошь белугой плачь…»

«О-ох и загну-у-ул, - клекочет злая половина, -
Слезу пусти или соплю – всё, батенька, зазря…
Клиент созрел – сиречь, он – грубая скотина!» -
Хохочет, подлая, костяшками отчаянно гремя…

Но в позу встал усталый светлый рыцарь
И этак ножку гордо выставил вперёд,
В очах – святой огонь, а вовсе не водица!
Меня, бродягу, тётке злой не отдаёт:

«Шалишь, курносая! Он, в общем, парень славный…
Вот помню как сейчас: был ветреный февраль…»
«Да брось… Опять загнёшь рассказик пасторальный!
Он – сволочь, мот, развратник и отпетый враль!»...

Мой страх меж тем прошёл, напала скука –
Смотреть занудливое действо – не моё,
Ведь, боже мой, какая непомерная докука -
Мне слушать этот бред, где каждый гнёт своё…

Уже без тени страха, обнял их любовно,
А ту, что, типа, женщиной была – поцеловал
Не страстно… Как сестрицу… Безгреховно…
Вздохнул, подумав, выдохнул, сказал:

«Давайте, други, мы на этой бойкой ноте
Прервём батальные потуги, помолчим…
И вспомним, что вы оба ведь во мне живёте,
Причём - один, не заменяемый другим…

Вы оба мне нужны, как утром - кружка пива,
Когда вчерашний вечер помнится с трудом…
Без вас обоих – жизнь была б скучна, тосклива
Как серый наш забор, что опоясал этот дом…»

Сказав, зажмурился, счастливо улыбнулся,
Рукой полез в карман пижамы за платком
Зачем-то… Но вот после, будто бы, проснулся…
Пусто… Белая палата… Снова он… Дурдом…