Небольшой мужик

         Он был самый средний из семерых.
         Родили его 9 апреля 29 года на русской печке, как и всех остальных.
         В 41-м, когда батю и старшего брата забрали на войну, он, двенадцатилетний пацан, вдруг превращается в хозяина дома, в мужика, главного в семье, где шестеро детей и мать. Старше его, правда, две сестры. Но ведь девки, девки и есть.
         Всё, что должен делать мужик по дому, пришлось ему, Вальке. Не то, чтобы на него свалили, но он-то осознавал свою ответственность. Теперь, пожалуй, это уж не Валька, а, как хотите – Валентин. Вот.
         Ясное дело, какая теперь школа! Похожено 15 вёрст до Уломы с Пустошки. И ещё бы походил. Но так и осталось на всю жизнь – четыре класса образования.
Ну, что, парень, давай: видел, как отец делал, да и помогал не зря – давай!
         Конечно, не всё сам – и сестрёнки впряглись, и младших братиков приучал. Самой маленькой пяти ещё не было, так и ей дело находилось.

         Потом накопленные навыки и мудрость с этих напряжённых лет он сполна применял по жизни.
         Девушка, которую он полюбил за красоту, и не сразу разглядел в ней сильного лидера – а может, ему и нужна была такая направляющая рука – хоть и стала по умолчанию управителем дома, но в важных вопросах за решениями всегда обращалась к своему Валентину.  Эх! Хоть того умней…  А – кто умней, тот и советуется чаще.

         Вот и живу я в доме, который… И моюсь в бане, которая… Сижу на резном диване за столом, которые… Да, за что ни возьмись, всё почти папка сделал. Он и столяр, и плотник, и кровельщик;  жестянщик, кузнец, шофёр…  ой, да!  Он пёк самые вкусные на свете блины, варил уху на молоке, рыбу к которой поймал сам, и сети  рыболовные тоже сам плёл. Он шил рукавицы, брюки, куртки, обувь. Катал валенки, мастерил игрушки, корзины, бочки,  ремонтировал часы; забивал и разделывал, ну, животных, конечно… Может, проще было бы перечислить, чего он не умел. Но я не помню.
         А однажды из бросовых запчастей он сделал настоящий, маленький, трактор. То есть когда папа сидел на нём, то они казались равновеликими. Вместо колёс были – где он и нашёл! – самолётные шасси. Однако, тракторок увязал в мягком коротовском песке – не попашешь. Переделал его в автомобиль. Тот был у нас за лошадь. И долго,  до конца папиной жизни,  служил в хозяйстве;  сена не просил.

         Моему отцу, которого война обратила из мальчишки в универсального мастера, сильного мужика – не ей, конечно, слава за это – я и посвятила стихи «Военное детство».
         Они быстро стали песней. Правда, папка не слышал её.

         Поясняю тем, кто не почувствовал сам. «Папкой» папу своего я называла только за глаза и только про себя, и только из-за нежных чувств к нему.

ВОЕННОЕ ДЕТСТВО

Судьбой задел ты за войну,
Но только детством.
Всех немец грохотом спугнул,
Не дал одеться.
Не дал напиться молоком
И накачаться…
А детству сипнул в горле ком:
Пора кончаться.

Пора впрягаться в тяжкий тыл,
Где ты – мужчина.
Вчера малюточкой ты был,
Сегодня – с чином.
Твой долг: в порядке удержать
Родную землю.
Ты сам – и сеять, сам и жать,
Кормить всю сЕмью.

Как рано стал ты понимать
И скорбь, и верность!
Война кормила вас и мать
Голодной мерой.
Ты против смерти спину гнул
И был как средство.
Судьбой задел ты за войну...
Не только детством.

Не только детством…