Регулярно хотели есть, а под вечер в койку...

Регулярно хотели есть, а под вечер – в койку.
Сколько лет нам судьба-индейка ни отпускала –
жили их жадно, глодали сухую корку,
пели (не хуже, чем публика из Ла Скала).
Глобус повернут так, что видна Корея
и Россия, но не Москва, а с тыла...
Тело живое дергалось и горело,
мертвое стыло.
Самая простая из всех идиллий –
рюмка этила... выкинули, родили,
умерли и даже не наследили.
Нам на свадьбе хором кричали «Горько!»,
мы занимались сексом в горячей ванне...
У евреев тетки – рахели, фанни,
а у гоев тетки – сплошные гойки.
Нас атаковали с обоих флангов,
после артобстрела кругом осколки,
все горело, снова жило, старело...
В Риме уже не помнят, что значат лиры,
а в арабском Марселе не помнят франков.
Телогрейка зимою нам тело грела.
Пух тополей. Провидение прячет рыло.
Сколько лет фортуна ни подарила  –
все ушли на заполненье бланков,
на побелку стен, чтоб не стало пятен,
на питанье, охоту за сорок пятым
размером ботинок, ибо другие жали,
и на метанье по миру, как на пожаре.