День Победы

Иван Степанович в нарядной форме с орденами на груди неспешно шел по Тверскому бульвару. Отгремел парад, закончились официальные шествия по Красной площади, встречи с однополчанами. Да их и осталось всего двое, поговорили, повспоминали, глотнули из фляжки ради Победы, одновременно посмотрели округ и замолчали.

- Да… - тяжело вздохнул Иван Степанович.

- Согласен. – поддержал однополчанин. Посмотрели друг на друга, пожали руки и разошлись. Захотелось ветерану пройтись по Тверскому, вспомнить молодость, былые мечты и стремления. Со всех крыш ярко светили иностранные рекламные вывески. Иван Степанович прошел мимо Макдональдса. Что-то устал я, подумалось ему, и он присел на скамейку. Мимо шли люди, молодые и пожилые, радостные и не очень. Вдруг вдали показался знакомый силуэт. У Ивана Степановича заколотилось сердце. Он торопливо достал таблетку валидола и положил под язык. Девушка приближалась. В синеньком легком платьице, на высоких каблучках она изящно цокала по асфальту.

- Аленка… выдохнул Иван Степанович.

- Что с вами, дедушка? Вам плохо? – участливо спросила девушка.

- Всё в порядке, дочка. Я немного отдохну и дальше пойду гулять.

- С Праздником Вас и спасибо Вам!

- И тебя, дочка, с праздником. – Иван Степанович долго смотрел ей вслед. Нет, он не мог ошибиться, большие черные глаза в пол-лица, улыбка, озаряющая все вокруг теплом и светом, коротко стриженые темные волосы. Он прикрыл глаза.

 

Март 1944.

- Иван, твою мать, срочно бери еще два экипажа и переправляйтесь через речку, там скоро фрицы должны появиться.

- Но там же румыны?

- Знаю, а если они объединятся, нам хана. Не дай им этого сделать.

- Есть!

Иван выскочил из землянки.

- Горелов, Дубовик, по машинам! Цель – правый берег Южного Буга, Гейденский замок. Горелов впереди, разведаешь обстановку, доклад каждые две минуты. Мы с Дубовиком сзади-сбоку. Вперед.

- Ну, товарищ капитан, горючего мало. До замка доползем, а дальше?

- Подкрепление будет, вперед.

Они уже неделю спешным ходом двигались к Жмеринке и Виннице, немцы бежали, но огрызались. Впереди Сутиски, по Южному Бугу проходила граница между оккупированной немцами территорией и территорией, отданной румынам под их новоявленное государство Транснистрия. Перед началом операции по освобождению нужно было закрепиться на западном берегу Буга, чтобы с юга-запада ударить по Виннице, чего немцы никак не могли ожидать. Двинулись.

- Горелый, я Мороз, как обстановка?

- Тихо пока.

- Внимательно там. И осторожно.

- Не боись, командир.

Через десять минут впереди послышались звуки боя.

- Мороз, я Горелый. Здесь что-то интересное творится.

- Не высовывайтесь, осмотритесь вначале.

- Кажись, немцы с румынами схлестнулись… - удивленно проговорил Горелов.

- Займите удобную позицию для обстрела и ждите нас.

Иван въехал в зону видимости. Через бинокль он явственно видел ожесточенный бой между серыми и коричневыми. Что случилось? Чего не поделили союзники? Ладно, думать будем потом, сейчас надо выбрать момент, когда одна сторона будет побеждать другую и атаковать.

- Горелый, Дуб, я Мороз, займите позиции для атаки, по моей команде атакуем.

- Готово.

- Готово.

Иван выждал еще пять минут.

- Вперед! – и три 34-ки устремились к полю битвы. Схватка получилась недолгой, первыми побежали румыны, немцы держались до последнего, даже подбили траки у Дубовика. Всё. Наступила тишина. Экипажи вылезли из танков, закурили, осмотрели машины.

- Топлива нет, снаряды еще остались. Кукуем, ждем наших.

На скале виднелось здание замка, вдалеке село Сутиски.

- Олег, возьми двоих, проверь там все и сходи в село, что там?

- Есть, товарищ капитан.

Можно и подремать. На войне это не лишне. Вернулись разведчики и не одни, с ними была женщина с крынкой молока и узелком.

- О це,  поснедайте хлопці. – она сняла платок и улыбнулась, Иван остолбенел, девушке оказалось не больше 18 лет, как она выжила под немцами, подумалось ему. На него смотрели ярко-черные глаза в пол-лица, а улыбка была такая, что хотелось смотреть и смотреть и только глупо улыбаться в ответ.

 Не сразу он пришел в себя.

- Как зовут тебя, красавица?

- Оленка. А вас як?

- Иваном кличут.

- Ванько, а скільки тобі років?

- 20. – смущенно сказал Иван.

- Який молодий, а вже капітан. – задорно засмеялась девушка.

Бойцы вежливо отошли от разговаривающей пары. Они даже не заметили этого. Разговаривали и смотрели друг на друга. Час, другой.

- Кхм. – послышалось сзади – товарищ капитан, я связался с командованием, нам велено оставаться здесь до утра, в 5-00 выступаем, горючее подвезут, траки мы залатали.

- Добро, располагайтесь на ночлег, дежурить по двое.

- Есть. – и так же тихо растворился.

А они уже ничего не видели вокруг, только глаза, потом губы, потом нашлась удобная ложбинка под тремя деревцами, росшими близко друг от друга. И была ночь. Утром она ушла.

Иван Степанович как бы заново пережил, что он чувствовал тогда. Столько лет, а поди ж ты. Он посмотрел девушке вслед, но ее уже не было. Что это было? Привет из прошлого? Или призыв к будущему? Иван уселся поудобнее на скамейке, поставил палочку рядом, вытянул ноги, улыбнулся, посмотрел на небо и закрыл глаза.

Когда сердобольные граждане вызвали скорую, он уже не дышал. Он улыбался.