Шалтай-Болтай

На Коломенском пригорке
Ледяные стынут горки,
В сером небе – белый дым.
День, прочитанный от корки
И до корки, сдан на тройки.       
Крест топорщится, над ним

(Ты смеешься, а напрасно),
Верь не верь, сегодня ясно
Очертания видны:
Безобразна, несуразна
Глупь сидит, яйцеобразна
Ножки свесив со стены.

Вспомни плотные страницы,
Санки, свинку, вереницу
Букв лиловых, и тетрадь
С недоученной таблицей,
И поймешь  – тебе не снится,
Но зачем он здесь опять?
Ну чего ему не спится?

Распластавшись по-паучьи 
Город сытых и везучих
Сеть мерцающих огней
Заплетает, в небе сучья
Все черней, звезда – падучей,
Он – все выше и видней.

Ночь хитра, и звезды звонки,
Их лучи остры и тонки, 
Он не слышал, он не знал…
Сыплет что-то из солонки,
Вверх ногами в лапках тонких
Замусоленный журнал.

Он бы слез, но королевской
Не видать ни тут ни там.
Он попробовал бы сам,
Но подвязан к ниткам, к лескам,               
Да и как по перелескам,
По Рублевским этим фрескам,
По болотам, по лесам?

И какая к чёрту рать
Его будет собирать?

Ну уж нет! Уж лучше – ребус:
«Береста; Полоний; Плебус...»,               
Глаз наставил на луну,
И не смотрит в глубину,
А под ним ночной троллейбус
Словно сом идет по дну.

А под ним смурно и гулко,
Точно кто-то вынул втулку,
Сквозь мерцающий неон 
Проступают переулки
Лезет Молох из шкатулки –               
Хам, Холоп, Хамелеон. 
      
Выплывают расписные
Сны бесстыжие земные,
Расцветился небосвод.
Ох и кони-то стальные,
Ох и девки-то шальные,
Удивляется народ,
Жизнь горит и дым идет.

Жизнь горит и дым идет,
Небо пусто и бездонно,
Скучно нищим да бездомным,
Время странное грядёт...

Он качает монотонно
Телом новым, многотонным
Пухнет, стынет и растет
Идол глупый, толстый сидень
Не уверить, не унять
До того он очевиден
Так он страшен, так он виден,
Стоит голову поднять.

«Упадёшь!»  – но он не слышит,
Лишь качает головой.
А над ним,  гораздо выше,
А над ним живет и дышит
На мосты, на сны, на крыши
Бог всеобщий и  живой.


Декабрь – январь 2006