Александр Македонский. Мистическое сказание

Глава 1. Пружина

Рассыпает листьями года
Дерево судьбы, в простор врастая –
Всё летит, неведомо куда,
Вянет первых сил живая стая,

Оттого и сердцу холодней,
На ветвях продрогла песня-птица:
В круге грустных и веселых дней
Ничего не может повториться…

….

Растерялось пламя первых фраз,
Но горит еще средь снов и судеб,
Будто зная: мы живем не раз,
Все мы были… значит, снова будем.

Не простимся с домом, со страной.
Холода разлук крылом ругая,
Строки, трели прилетят весной
В ту же весь, что лишь чуть-чуть другая,

Будет нас хлестать такой же дождь,
Только радость новым словом брызнет,
И пробьется радугой сквозь дрожь
Свет грядущих чувств, грядущей жизни –

Переливом разноцветных дуг
Всех обнимет, будто бы руками,
Рассыпая тайну: мир – не круг,
Лишь пружина с разными витками.

Ну а что не так – вранье и муть,
Нас раздор не съест, хоть зубы скалит.
Не порвать… лишь можно растянуть
Вечные витки, что всех связали,

Что не распрямить… холодный мрак
Не закроет злобой дали эти:
Будет тихо, гладко, но… никак,
А “никак” не может быть на свете –

Этой тайны смерти не украсть –
Отчие поля всегда нам рады:
Сжать пружину – будет боль и страсть,
Что нам ближе  гибельной прохлады.

…

Плачет небо грустью тихих фраз,
Сердце в вешнюю печаль одето,
Лишь душой горю, как в первый раз,
Хоть немало пройдено и спето,

Рад я вспыхнуть красочной мечтой,
Вспомнить сквозь наплывы грязи склизкой
О далеком доме… и о той,
Очень дальней… и до боли близкой. 


Глава 2. Победа

Выцвели рубины ночи звездной,
Лишь остался славы ореол –
Надо мной и над фалангой грозной
В бликах солнца кружится орел.

Я – такой же, я – лихой и юный,
Вижу далеко… и цель близка:
Люди сыплют золото на дюны,
Громом труб приветствуют войска.

Вот – оазис… розовою кущей
Расцветают сказки и дары:
“Покоритель Персии цветущей
Не был с нами зол, и мы добры” –

Будет мир вам после битв жестоких,
Мы – сильней огня, быстрее птиц!...
Много стройных дев поют нам строки,
Не скрывая юных смуглых лиц.

Что ж, пускай… да только я не струшу
Пред соблазном… шею хоть сверни!
Лишь одна взглянула прямо в душу
Тайной жриц волшебных, древних книг.

Хоть была, как все, простой, свободной,
Словно ветер, что тревожит гладь,
Но черты царевны благородной
Смог в ее глазах я разгадать…

Только что мне до простого счастья?...
Вдруг, умру… останусь во “вчера”…
Лишь мелькнули тонкие запястья,
Где кружились змейки серебра…

Волосы… в них шепот фимиама…
Жаль, исчезла… я бы ей помог!
Долгий путь… и вот – ворота храма,
Клетчатый ковер лежит у ног.

Наступаю… будто скрежет молний,
Что-то прогремело и ушло.
Как вино, меня восторг наполнил:
Всё чудесно, радостно, свело!

Краской солнца льются разговоры
О дарах земли и облаков,
А на стенах – дивные узоры
Давних и нехоженых веков…

Что там было? что скрывает камень?
Золото кругом, куда б ни шел,
Статуи изящными руками
Трогают небесно-синий шелк.

Сердце воина… скрип телеги грязной…
Боль… победа… лишь о ней пою…
Что ж… такой красы, богатой, разной,
Я не видел ни в одном краю!

Льется терпкий запах фимиама,
Воздух обжигает и пьянит,
Ну а в центре чуда, в центре храма
Золотой алтарь огнем горит.

Глава 3. Алтарь

Дорогой алтарь – да что мне в этом?
Войну лишь победа дорога.
Но светились странным, страстным светом
Золото, каменья, жемчуга.

Что ж… я это вижу не впервые,
Только вдруг – как молнии раскат:
Три колонны, будто бы живые,
В пламени рубиновом дрожат,

Словно плачут нежно-жгучей нотой,
Запахом пустыни на ветру,
Жар… и в середине вьется что-то,
Только что – никак не разберу.

Покачнулся… но, держась за камень,
Подхожу чуть ближе… вижу я:
Кружит огнегривыми витками
Дерево, пружина… иль змея.

Стих в ушах привычный скрип телеги,
Льется песня, сладкая как мёд:
На ветвях в прозрачно-желтой неге
Птица золоченая поёт…

Видели б меня отец и мама!
Поняли б, наверное, без слов…
Тут побрел ко мне служитель храма,
Улыбаясь хитро, но не зло.

Песня стихла… удивясь немного,
Я спросил: зачем колонны – три?
“Повелитель, не суди нас строго! –
Был ответ – лишь сердцем посмотри:

Это ветры или грани света,
Стороны: и наша, и твоя…”
А четвертый столб? “Сейчас… он… где-то…”
Что ж… тогда четвертым буду я.

Встал в огонь… но… диво!... мне не жарко,
Не обжег манящий, жгучий юг,
И лишь птица принялась вдруг каркать
Звоном копий, скрежетом кольчуг:

“В сердце у тебя одна отрава,
Ни огня, ни правды… только ложь,
Всё уйдет: родные, память, слава,
Да и ты когда-нибудь помрешь.

Рана или хворь тебя изгложет,
Станешь плакать горше и сильней –
Повториться ничего не может
В круге грустных и веселых дней”.

Исказилась ласковая нота.
Что за голос мерзкий, что за вид?
Я бросаюсь, бью ее наотмашь,
А она – летает и кричит!

И от крика боль меня пронзила,
Смертью стрел изранили слова,
Из груди умчались воля, сила,
Встал я на колено… жив едва.

Золото померкло, скрылись лица,
Лишь она трезвонит всё страшней:
“Ничего не может повториться
В круге грустных и веселых дней”.

…

Будто бы закат тоскливо-бледный,
Отцветала мыслей череда:
Вспомнил детство… вспомнил край свой бедный,
Что оставил, верно, навсегда.

Нет в душе ни радости, ни боли,
И былое – будто за чертой…
Вижу: я лежу на вешнем поле,
Латы, шлем… и всё в крови густой.

Отстрадал, отбился и… отпелся,
Я сражался, жил… но я… погас,
Вдруг – удар, и шлем мой загорелся:
“Нет, не время уходить сейчас!” –

Чей же голос? Он мне ближе прочих,
В нем – секрет победы, шум дорог,
Но забрало рухнуло на очи,
Лишь душою я увидеть смог:

По лугам промчались наши кони,
Ну а мне… всё жарче, всё больней.
Кто сказал? “Пока ты сам не вспомнишь,
Не отвечу…что ж, гори сильней”.

Как смешно! Как глупо! Что за драма?!
Я ведь вам желал… желал… добра!
Тут я вспомнил девушку у храма:
Кудри… взгляд… и змейки серебра.

Плакала она, запястья выгнув…
Шлем открылся… чудо!... я спасён.
В тот же миг пружина, чуть подпрыгнув,
Унесла меня в волшебный сон.



Глава 4. Любимая

Тихий край, иная благодать,
Ранняя весна, цветы живые,
Гулких молний огненная рать
Распевает песни громовые,

Но – чуть слышно, где-то вдалеке…
Всё теперь не здесь: законы, ранги,
Я один шагаю налегке
Без доспехов, пики… без фаланги.

Лишь грущу о славе прошлых дней.
Вдруг – разряд, и – гром над самым ухом,
И выходит дева из огней,
Говорит мне еле слышно, глухо,

Будто шепчет: “Стихли боль и злость,
Все на воле – птицы, люди, кони”. –
Я целую губы, прядь волос,
Тонкие, изящные ладони.

Солнце показалось из-за туч…
Свет любви, гармонии и счастья!
Радуга… спадает мягкий луч
На глаза, на смуглые запястья…

Так приятна, так добра она,
Я готов, я не сойду, не струшу…
В тихой неге, в дымке полусна
Чуть дрожа, она поёт мне в душу:

“Долгий путь… и всё в нем – пополам,
Не ласкай, любимый мой… не надо!
Лишь вдыхай волшебный фимиам,
Фимиам, а по-другому – ладан.

Он, как пар, окутал нашу весь,
Дремлют в нем весны живые силы,
В этом слове имя бога есть,
А моё  - узнаешь после, милый.

Ты пока, наверно, не готов…
Эх, судьба! То рана, то… кольчуга,
Но… взгляни же: сколько здесь цветов!
Все цветы: и с севера, и с юга,

Видишь: одуванчик прямо встал,
Рядом роза клонится устало –
Здесь всё так, как ты всегда мечтал,
И… как я… мечтаю… и мечтала.

Даже камень треснул и расцвел!
Мак заката здесь… кувшинки снега,
Ну а там… гляди!... летит орел!
Тайною любви и оберега.

Чуть стемнело… даль укрыл покой,
Пальмы дышат сном… а рядом – ели,
И, смотря на звезды над рекой,
Дремлет месяц в облаке-постели.

Но… холодный ветер… не могу!
Надо бы одеться… дождь… ухабы…
Там – наш дом, на дальнем берегу,
Милый… где-то лодка здесь должна быть.

Мой любимый, ты иди за мной
В дым цветочный, радостный и клейкий,
Только, знаешь… змеи здесь… весной…
Но спасут… нас… на запястьях змейки.

Вот и лодка… тихо плещет гладь
Волнами миров, народов, судеб –
Я, как ты, умею вспоминать
Всё, что было, и что дальше будет…

…

Растерялось пламя первых фраз,
Но еще горит живое слово,
Знает небо: мы живем не раз,
Все мы были… значит, будем снова.

Радостью зальет поля весной
Гулкий свет, что крынкой неба вылит…
Милый… я была твоей женой,
А потом… потом… нас разлучили…

Царский двор, и шелковый покрой…
Нега, скука исказили дали –
Мне глаза скрывали под чадрой,
Чтобы мы друг друга не узнали!

Ела душу сумрачная мгла,
Прятали посланников и вести,
Ну а я… я всё равно смогла!
Оттого мы здесь… на лодке… вместе.

Не видать постылых гордецов!
Я, как ты, смела… и я не струшу:
Может, скрою тканями лицо,
Только никогда не скрою душу!

Нам с тобой гореть в одном огне,
Свет неси сквозь все узлы и нити,
Всем народам и мирам, и… мне,
Мой любимый, ласковый, мой витязь!

Нас не разлучат уж больше вновь,
Ну а вы… хоть верьте, хоть не верьте!
Знай: в тебе, внутри… живет любовь,
Что сильнее всех, сильнее… смерти!

…

Берег… даже легче дышит грудь,
Ветер… дождь… мне холодно… но всё же,
Всё же… постоим еще чуть-чуть,
Ты еще узнать о чем-то должен:

Здесь – наш край, и место наше – здесь,
Грусть веков секрета не отнимет,
Мы опять вернемся в эту весь,
Теми же, и лишь чуть-чуть другими.

Будет нас хлестать такой же дождь,
Только радость новым словом брызнет,
И пробьется радугой сквозь дрожь
Свет грядущих чувств, грядущей… жизни.

Милый, ты устал?... идешь с трудом…
Посмотри, что там?” Я обернулся…
“А теперь – скорей… скорее в дом!
Я вошел… и в тот же миг проснулся.


Глава 5.  Спасение. Дальнейший путь

Я открыл глаза… как больно мне!
Страшно… перерублены колени…
Шевелятся… кости на стене!? –
Пригляделся – это просто тени.

Нет, я не уйду, не сдамся я!
Что-то гладит… мягкое, как глина,
Повернулся: там… ползет змея!
Мигом встал, а это – лишь пружина.

Поднимаю… сил как будто нет,
Весь больной, измученный, помятый,
Чуть шатаюсь… вижу – теплый плед,
А на нем – мой острый меч и латы.

Что ж… приснилось? Сколько глупых тем
В мире есть, и не во всех – идея…
Всё на месте… только… где же шлем?
Где фаланга? Сам-то нынче… где я?!

Обернулся: через щели плит
Бьет рассвет так горячо и колко…
На скамейке девушка сидит,
Ну а рядом – шлем, прикрытый шелком.

Капли слез, улыбки белизна,
Льется голос, как река лесная:
“Ты… послушай… ты… меня узнал?”
Да… узнал! Любимая, родная!

“Мой любимый, милый… не угас!
Ты всё тот… и… боль тебя не смяла,
Только шлем… чуть-чуть другой сейчас –
Из него я выдрала забрало”.

Что? Ах, да… как в дымке голубой,
Гул весны, и ладан, и… на белом…
“Тише! Это знаем мы с тобой,
И никто не знает в мире целом…”

Милая… забудь былую грусть!
Звездным ветром унеся тревогу,
Видит вечный космос… “Ну и пусть…
Да… но вот… они понять не смогут.

Ты помиришь их… но… что тогда?
Быть единым не желают части,
Верят в неизбывные года,
Время, где тиран стоял у власти.

Ты для них – копье, безликий шест,
Но… не станешь ты грубей и злее, -
Помни, что живет в твоей душе –
Силой сердца всех их одолеешь!”

Как же так… а я их так любил!
На пирах совместных лилась брага,
Пелись сказки, не жалея сил…
И чужая, и своя отвага

Мне мила. “Любимый мой, ты прав…
В душу льется речь… до крупной дрожи…
Алым светом средь песков и трав…
Все поймут… но это… будет позже…”

Больно! Жутко! Павших воинов вид…
Лишь копьем, огнем… мы – всех сильнее!
Вот… учитель то же говорит,
Но… другой… он… видимо, умнее.

Вечный спор… и… смерти тут и там…
И душа от… жалости сгорает…
“Друг мой… ты… один всё знаешь сам,
Помни лишь о нашем дивном крае!”

Но… куда? “И я мечтой горю…
Но… порвалась мысль в дали безбрежной…”
Я найду его и… подарю
Всем, и… милой, чувственной и нежной,

Для тебя…”Знаменья древних книг
Вспоминают о грядущей тайне,
Всё здесь – лишь один, хоть яркий, миг
Вечной жизни и… любви бескрайней…”

…

Дева зарыдала… сам я – с ней,
Но… согрел нас полдень краснолицый,
Я собрал соратников, друзей
И женился на волшебной жрице.

Цвёл в душе неизгладимый след…
Страсть, любовь… и… для чего забрало?
Было много славы и побед,
И… утех… и… всякого бывало.

Что мне меч, кольчуга, что стрела?
Воины, хоть роптали, шли далече.
Лишь она… она всегда ждала,
Ждал и я, и радовался встрече…

Я – царь мира! Вот уже… почти…
Индия? – близка и ваша смелость,
Но… сплетались нити и пути
К той земле, что посетить хотелось.

…

Смерть за мной бродила по пятам,
Но… искал я мира и уюта,
Край родной… а, может быть, он там?
Не пойму… лишь сердцем знаю, будто,

Что оттуда – все… настанет час,
Я вернусь… нарочно иль случайно…
То, что там – милей, древнее… нас,
Сказка, тихий свет… живая тайна.

Там – спасенье от раздоров, смут…
Помыслы нежнее, чище стали…
Русколанью, Антией зовут
Край, с кем никогда не воевали.

Пусть забудут эти… гордецы…
Мне – ни зло, ни гибель – не помеха.
Там все наши деды и отцы,
Да и мы… должны туда приехать. 


Глава 6. Поездка на родную землю

Тихое прощанье… я вернусь!
Лишь увижу край лесов и взгорий,
Теплый ветер с лиц сдувает грусть,
И корабль уплывает в море.

Как ты манишь, отчая земля!
Воины… что там?... берег не проспите!
Качка… и со мною, у руля,
Верный друг, товарищ, заместитель.

Что? Возьмет ли нас морская гладь?
Чтобы в ней или в грязи утоп я?
“Нет, наш царь, такому не бывать!” –
Вся фаланга поднимает копья:

“Ни побед, ни славы не украсть,
Подвиг наш до вечных высей вырос”.
Мы – одно, и я – лишь ваша часть,
Как все мы – лишь часть большого… мира…

….


Позади все скалы и моря…
Вот – мы здесь… всё просто и знакомо,
Сыплет солнце блики янтаря,
Шепчет ладан: вы пришли, вы – дома.

Я душой горячей не остыл,
Близость счастья ощущаю кожей…
Скачут войны… все… сомкнуть щиты!
Крики… но… язык… почти… такой же!

Кто вы? Может… он… заветный час?
Шепот рек уносит все заклятья…
“Здравствуй, всадник! Мы узнали вас,
Вы – есть мы, и мы – навеки братья”.

Русколань! Край предков… милый вид…
Стихли шашек всполохи стальные,
И… орел… о том же мне летит.
Разомкнуть… приветствую, родные!

Вышел жрец: “Я очень… как я рад!
От тебя я ничего не скрою…
Все слыхали о тебе, наш брат!
Как ты смог? Да что там… пир горою!”

Эх, устал я от пиров и битв!
Подожди… любимая округа…
Сердце  о земле родной болит –
Проводите к вам меня и друга.

Боль и радость плещутся в груди,
По траве сырой струится ладан…
Друг, пойдем! “Нет, ты пойдешь один…
Не могу… ты… всё поймешь… так надо”.

Стой, фаланга! Воины… я вернусь!...
Падал луч рассветный, тихий, нежный,
В легкой дымке растворялась грусть…
А потом… потом был пир безбрежный.

…

Эх, родная отчая земля!
Ты, как я, живая и простая…
Помню: избы, хижины, поля
Обходил под вечер, чуть шатаясь.

Взор ласкала синяя весна,
В бликах светляков дремала липа…
Древний край… как… вся моя страна,
Звездами побед моих обсыпан!

Все мне рады… все бегут ко мне.
Мне легко… здесь всё – без лести мнимой,
Лишь сгорает в ласковом огне
Сердце об оставленной любимой.

Что там с ней? Как нынче далеки
Руки и глаза… густые пряди…
Подхожу я к зеркалу реки,
Вижу: мы стоим в прозрачной глади.

От тепла на склонах тает лёд,
Сердце бьется трепетней и тише,
Обернулся: там… она идет,
Я зову… как будто бы не слышит.

Побежал… споткнулся и упал.
Чувствовались на увядшем снеге
Мёд цветов… родимая… тропа,
После… сладкий сон в приятной неге.

….

Утро… голова слегка болит.
В первый раз так приходилось падать.
Но… ласкает душу милый вид,
Край родной… нашел!... ты… будешь рада!

Ты… всё знала!... ладан на окне
Вьется… хоть ты в нем душой купайся!
Тут – жрецы и воины – все ко мне:
“Мы заждались, всадник, просыпайся!”

Дом… весна… мечта… ее… следы,
Мысли о любви и о победе…
Дорогие, дайте мне воды!
“Вот… из родника… ведро из меди…”

Умываюсь, пью… эх, как легко!
Всё вдали: все правила и числа,
И над снежным дымом облаков
Радуга чудесная повисла,

Обнимает горы, синий лес…
“Воин, брат… на нас ты не в обиде?
Много знаешь тайн, даров, чудес,
Но такого… ты нигде не видел!”

В трелях птиц и в шепоте дверей
Слышно радость… всё легко, знакомо…
Покажите! “Что ж, идем скорей,
Общий дом, и все мы здесь – как дома”.


Глава 7. Чудо

Долгий путь… минувших странствий цепь
Рвется… нет ни стрел, ни кличей грозных –
Нас встречает выжженная степь
С россыпью… живых рубинов звездных…

Льется плач космических ветров,
Ведь для неба нет ушедших, павших –
Это души воинов всех миров,
Что хранили мир в просторах наших…

Ночь… да только здесь светлей, чем днём –
Не погасит боль и смерть слепая
Тех, что расцвели живым огнем,
Искры золотые рассыпая…

Черная накидка скрыла плоть,
Но души не скрыть… они не дремлют!
И когда их позовет Господь –
Воротятся вновь на нашу землю.

Воины, братья… помнит тихий шелк,
Как земля рыдала и кричала…
Да и я оттуда же пришел…
Космия – здесь тайна и начало.

…

Ночь промчалась… птицею в виске
Билась память в дали слюдяные…
Утро… и… ворота вдалеке,
Или… что же… что же там, родные?

“Ты… иди…” Эх, как же? Почему?
До чего же мне… знакомо это…
Вдруг… пробил космическую тьму
Грозный луч охряного рассвета –

Феникс! И… победа… и… орел…
Детство… разговор о вечной тайне,
Славы бесконечный ореол…
“Что еще?” Любовь и… край бескрайний,

И… мечта… ее… волшебный след…
Милая, живая и простая –
Тут упала знаком всех побед
С высей лента черно-золотая

Плыли тучи снежною гурьбой,
Вешний ладан трогал грани судеб…
“Это – дар, неси его с собой,
Помня всё, что было и что будет”.

…..

Речка… сказка мира… волшебство,
Краткий путь, и… бесконечно длинный…
Радуги лучистой нежный свод
Освещал предгорья и долины.

Свет любви… и тайны… все цветы
В ней согреты радостью большою,
Здесь  - все мы, они, и я… и ты,
Я обрел всё то, что ждал душою…

Шелковые ткани… “Выбирай –
Радуга теплом в тебя вольется,
Оттого-то наш волшебный край
Русколанью, Радией зовется”

Птицы щебетали о судьбе,
Загорался в небе полдень ясный…
Выбрал два отрезка я себе –
Нежно синий и пурпурно-красный.

Что же… с новой силой в новый путь,
Забывая всю тоску, тревогу…
“Нет… теперь нам нужно отдохнуть –
К вечеру отправимся в дорогу…”

….

Прошлый день рассеялся, погас –
Возвращенье к хижине усталой,
Но… другая Космия сейчас,
Будто легче и нежнее стала:

Средь цветов на углях и песке
Пальмы дышат сном, а рядом – ели,
И, смотря на звезды вдалеке,
Дремлет месяц в облаке-постели.

Кружат ладан и живой огонь,
Вечной тайной измеряя вздохи –
Теплый белый снег летит в ладонь
Знаком новых сил… другой…эпохи.

Пусть душа от вечных ран болит,
В даль веков летят воспоминанья –
Мир придет… и… всех объединит
Лишь добро, лишь честь и состраданье…

Лишь… любовь… мы будем… будем там,
Видит дух, от счастья пламенея:
Мы идем по травам и… мечтам-
То – Россия, иль… Гиперборея.

Пусть кружатся звезды в песне лет –
Даль волшебная нас манит тихой близью,
Я, как прежде, буду воин и поэт,
Вечный странник, тот… идущий в бой за жизнью…

День спасенья… утро на стене,
Переливы фраз в волшебных свитках…
И упала прямо в руки мне
Лунная прозрачная накидка…

И… огнем любви вздохнула грудь,
Ласково, не больно и не строго…
“Воин, всадник… отправляйся в путь,
Но сначала… выслушай немного:

Здесь ваш дом, и место ваше – здесь,
Даль веков секрета не отнимет –
Вы опять вернетесь в эту весь
Теми же… и лишь чуть-чуть другими”.




Глава 8. Возвращение

Не забуду я о той… весне…
Я от дальних странствий не согнулся.
Гулкий праздник… милая – ко мне:
“Я так рада, что… что ты… вернулся!”

Там – начала, там же – и концы…
Остаются лишь любовь и… память…
И они… все деды и отцы,
Все они… теперь… едины с нами!

Стихли в сердце горечь и надрыв,
Лишь мечта пылает зорькой ранней –
Я привез чудесные дары,
Дивные раскрашенные ткани,

Но одна… особенно мила…
День спасенья… ты… ласкаешь тело…
“Мой любимый… я… там не… была…
Слезы… радость… ты сумел… ты… сделал”.

Сделал…что?... без воин… и…долгий путь…
Мир кругом… и я… мечтой сгораю…
“Да… ты прав… но только… не забудь,
Но… теперь…” А что теперь? “Не знаю…”

……

Больно, жутко… напряжен, как жердь…
Где… все мы… и я… с какого краю?
Так темно… летит… старуха-смерть,
Но… борюсь… и… обмануть стараюсь.

Пустота… молчит… живая рать…
Кто-то шепчет всё подлей и гаже:
“Царство, все миры?” Да… нет… “Отдать!”
Что? Да почему? Куда же? Как же?...

Где же… где же ласковый рассвет?
Вдруг – нежнее… вижу краски, лица…
“А любовь?” Отдать, отдать, от… “Нет!”
Тихий луч… и… наш орел кружится…

……..
……..

“Здесь – наш дом… и… сердце… не болит…
Я – твоя… и ты… навеки… мой…
Посмотри… куда…орел… летит?...”
Помню… он летит… летит… домой…