Черешня

(городская быль)

1.
Дед Егор ждал апреля, как нетерпеливый юнец. Снова и снова перепроверял исправность велосипеда. Пересчитывал запасы курева. Открывал сделанные из тетрадных листов пакетики, высыпал содержимое на шершавую ладонь, нежно сжимал семена морщинистыми пальцами и блаженно подкатывал глаза.

Ждал апреля, чтобы укатить на дачу до самого ноября. В городе ему было душно. Родился он в казачьей станице, богатой плодовыми деревьями, виноградом и арбузами. Возле каждого плетня непременно росла яблоня антоновка и груша лесная красавица. В каждом дворе был сад. Весной станица благоухала цветущими деревьями. А с июня по сентябрь воздух наполнялся душистыми фруктово-ягодными ароматами.
 
Главным сокровищем родительского сада была черешня, привезенная отцом из очередной далёкой поездки. Сколько соседи не просили отростки – ни у кого не принималась. Они огорчались, сетовали на неподходящий климат. А за спиной перешептывались, что, наверное, Егоркина мать знает слово какое-то заветное – всё у неё растет. А отец говорил, что рука у неё легкая и сердце доброе, а ласковое обращение любят все, даже деревья.

Когда Егорке исполнилось четыре, назначили его защитником чудо-дерева. Пока старшие девять братьев работали в полях и огородах, малец должен был спасать урожай от скворцов. Отец смастерил ему рогатку и свисток. Но крылатые пожиратели черешни не слишком боялись нового сторожа. При звуке свистка лениво оборачивались и продолжали уничтожать урожай. А с рогаткой у четырехлетнего Егорки что-то никак не получалось. И хотя прошло более семидесяти лет, дед Егор все ещё помнил, как плакал от бессилия, и как наглые скворцы как будто посмеивались над ним.

Детство деда Егора закончилось в восьмилетнем возрасте. Он остался единственным мужчиной в доме. Надо было добывать еду, надо было помогать партизанам, надо было защищать маму и сестру. Ночью, когда все спали, он плакал и молил Христа Спасителя быстрее вернуть отца и братьев. Но чуда не случилось – пришли похоронки. Когда в дом принесли последнее печальное известие, о смерти отца, Егорка снял нательный крест и больший никогда не надевал. В тот момент он так хотел прижаться к маме, разреветься. Но понял, что теперь остался её единственным защитником. Поэтому пошел искать успокоение в тени черешни – последней памяти об отце.

После войны Егор подался в город на заработки. Хорошо, что председатель в колхозе был понятливый мужик. Без лишних разговоров переправил ему документы. И парень вышел из сельсовета, прибавив в возрасте два года. По началу боялся разоблачения своей невинной хитрости. Но на заводе никто не стал вникать в подробности – нужны были рабочие руки.  Егор работал много, с каждой зарплаты отсылал деньги матери. И каждый месяц навещал её в станице.

Толковый парнишка вскоре закончил рабфак, потом вечернюю школу, заочно институт. На работе его ценили и продвигали. К сорока годам Егор Ефимович стал важной персоной на заводе -  руководителем профкома. Произошло это очень вовремя. Как раз в тот год город выделил предприятию землю под садовые участки. Егору Ефимовичу приглянулся один - в низине возле ручья – очень похожий на место из его детства. Так и появился у него свой сад с черешней, растущей возле самих порожков домика.

Сначала это был личный сад деда Егора. Жена считала себя слишком городской и сразу отказалась там работать. Ездил туда в выходные и один – два раза среди недели после работы . Не мог надышаться запахами свежей травы, деревьев, чернозема. За годы жизни в пыльном городе начал забывать любимые ароматы из детства.  Первые дни на даче он загребал пригоршнями землю, долго-долго держал в ладонях и улыбался счастливо, как ребёнок.

Рука у Егора Ефимовича оказалась лёгкая. И очень скоро он преобразил голый участок земли в свой райский сад. Место здесь было спокойное – повезло с соседями.  С выходом на пенсию дед Егор почти переселился на дачу. Жил там с апреля по ноябрь. В город приезжал только чтобы получить пенсию и в тот же день возвращался назад.  Бабка его приезжала раз в неделю за урожаем. На самом деле, чтобы напомнить, как он испортил лучшие годы её жизни, какой она была дурой и всё в этом духе. Когда хотела подлизаться, брала с собой правнучку Катюшу, которую дед, любя, величал Черешенкой.

2.
До апреля оставалось меньше недели. С каждым днём дед Егор становился всё ласковее с женой, не обращал внимание на её ворчание.  И даже начал делать комплименты. 29-го марта он кокетливо подмигнул и попросил приготовить что-нибудь вкусненькое, как умеет только она. Вечером они вместе ели окрошку и пельмени, пропустили по сто граммов, вспоминали своё первое свидание, смеялись. Так дед уже больше десяти лет подряд праздновал свободу. Бабка знала, что завтра он повезёт на дачу рассаду, а с первым днём апреля переедет в свой персональный рай, снова бросив её одну.

На дачу Егор Ефимович поехал, как всегда, первым рейсом. И даже в шесть утра автобус был забит дачниками. Хорошо, что сосед заранее занял место. Иначе помяли бы рассаду. Дед Егор наслаждался свободой и меньше всего хотел сейчас разговаривать, но все же из вежливости поинтересовался у соседа, как его жизнь.  Тот говорил долго обо всем и обо всех, пока не доехали до дач. Из 40-минутного монолога только одна новость была полезна – на дачах появились змеи, нужно быть осторожней.

Дед Егор занес рассаду в домик и присел на порожки. Жадно вдыхал пьянящий весенний воздух. Восхищенно рассматривал покрывающиеся нежной зеленью деревья.  И вдруг увидел странное серое пятно совсем рядом с собой. Присмотрелся внимательней. Это была молоденькая серенькая змейка. Она тоже нежилась на солнышке и наслаждалась весной. Дед ошалел, потянулся за лопатой, чтобы зарубить гадёныша. Но внезапно вспомнил, что мать запрещала убивать змей, говорила, что к беде это. Он положил лопату, присмотрелся, и страх отступил – перед ним был безобидный серый полоз.

На следующий день дед Егор приехал на дачу уже с пожитками, змеёныша у порога не было. Но стоило присесть на порожки, как вчерашний гость приполз и расположился рядом на земле. Так повторялось каждый день. И стало казаться, что несмышленый полоз набивается в друзья.  Через неделю змей уже сопровождал деда в прогулках по даче. И почему-то от проявления такой глупой преданности на душе становилось тепло.

Как-то в выходные Егор Ефимович решил съездить в ближайший магазин. Там работала продавщица Наташа,  хорошая, общительная, самогонку свою делала недорогую. А деду порой требовался такой натур продукт, чтобы заглушить накопившуюся за долгую жизнь душевную боль. Вот и сейчас всё внутри клокотало и требовало. Щедрая продавщица завернула бутылочку и дала стопочку бесплатно, на посошок. От первача язык у деда Егора развязался, похвастался он своей новой дружбой.  А Наташа, не будь дурой, предложила купить для змея угощение.

Возвращался дед довольным, придумывая, во что нальёт молоко полозу. Подойдя к своему забору остолбенел. Змеёныш  шипел и прыгал, выгоняя с дачи непрошеного гостя? решившего воспользоваться отсутствием хозяина. После этого происшествия дед Егор ещё больше зауважал своего нового друга, каждый день поил его молочком. И когда в послеобеденное время садился отдохнуть на порожки, змей рядом сворачивался кольцами и смотрел взглядом, полным добра и внутреннего благородства.  И дед вёл с ней молчаливую беседу. Никому в жизни дед так не доверял.  Только полозу смог рассказать все обиды, тревоги, печали, которые долгие годы терзали душу. Только он понимал деда Егора, хоть и не говорил ни слова.

Поспевала черешня. Снова в саду беспредельничали орды скворцов. И снова Егор Ефимович чувствовал полную беспомощность перед этими крылатыми чудовищами. Печалил и тот факт, что в выходные  бабка приедет за урожаем. Значит, снова будет скандалить и пить его кровушку. С горя дед решил смотаться за самогоном. Сердобольная Наташа завернула бутылку в газету, выслушала стенания деда и как бы мимоходом вспомнила, что кто-то ей рассказывал, если привязать мёртвую змею к черешне, скворцы больше не прилетят. Дед сделал вид, что не услышал. На самом деле сейчас его больше беспокоило, куда спрятать бутылку, чтобы бабка завтра не нашла.

Встреча с женой была короткой. Увидев полоза, она забилась в дом, визжала, билась в истерике и требовала убить змею. Дед Егор объяснял, что нет никакой опасности, что змеёныш не ядовит. Но бабка настаивала на своём. Под конец стала угрожать, что больше не привезёт на дачу Черешенку. Жена уехала следующим рейсом.  Дед загрустил, достал припрятанную бутылку, пил самогон и впервые за последние 70 лет плакал. Полоз сочувственно заглядывал в глаза. Егор Ефимович отводил взгляд. Допив, он пошёл в сарай, змей отправился с ним. Дед взял топор, хотел решить всё одним ударом, но промахнулся. Ничего не понимающий полоз пытался высвободить поврежденный хвост. Второй удар  отсек голову.

На следующий день дед встал поздно. Голова болела. Похмеляться было нечем. Вышел на порожки и заметил какую-то траурную ленту на своей черешне. Невыносимая боль, появившаяся после смерти отца и братьев, снова разъедала грудь. По привычке он начал молчаливую беседу. Но никто не отвечал ему, не утешал его.
А скворцы так и не улетели с черешни…