и центром этого круга был Дом-Нигде

Из созвучных слов не собрать поэзии,
Как и лес нуждается в зимородке,
Что поселится в самой его сердцевине.
И поэтому юноша, зарисовывавший
Окна заброшенных павильонов
Белой краской, небрежными полосами –
Так погибшему где-то времени
Закрывают с заботой веки –
Принес зимородка в теплой ладони,
И птица выбрала место для дома:
Леса оранжевую сердцевину.

*

Она трелью отсчитывает секунды,
Она, открываясь в своих стремлениях,
Зовет ту, иную, прекрасную птицу.
Лес пустынен, но маленький зимородок
Не бросит нежное свое пение,
Ведь чтобы найти – сначала нужно позвать.

*

Лес – не искусство, пока не оставит отметины
Юноша на коре любимых деревьев.
Как он их выбирает – секрет, но любовь
В корне своем скрывать невозможно.
Лес не искусство, пока культя
Ветви обломанной не нависнет
Над головой комическим словом
«смерть».

*

Встречает хозяина взглядом слепым василиск,
Тихо ему позволяя надеть ошейник
Цвета запекшейся крови. Лишь бы обнял за шею
И потрепал загривок.
Раньше он врал, что кожу с него содрал Гамаюн,
Но кожу снимало со змия время –
Даже без схватки.

*

Березы хранят на коре провиденье пророков:
Когда Гамаюн прилетает с востока,
Буря приходит, а с бурей смерть.
Но Гамаюн не летит, и здесь
Вечность уже ничего не меняется.

*

Атрибуты прошедших войн
Исчезают под бурой листвой,
Словно отзвуки павших цивилизаций.

*

Рядом с тобой
Земля под ногами
Оборачивается золой,
Рядом с тобой и небо
Выткано маленькими пауками,
Рядом с тобой травинки
Пробиваются к свету сквозь
Бесцветные призраки листьев.
Обернись, там
Юноша ягод последнюю гроздь
Оставляет для нас на кустарнике.

*

Птиц линялый пушок
Сливался с дымчатым грунтом.
Мы вышли в другом совсем городе,
NN или, может быть, М,
И грустная, светлая молодость
Вела нас в грядущие утра.
Дома не казались домами,
Пустой стадион зачаровывал,
А люди все разом стали –
С чего бы вдруг – иностранцами,
И потому дружелюбнее.
Мы вышли с тобой на станции
До неприличия людной,
Где-то в другой галактике,
Где жизнь людей, как бабочек,
Длится всего минуту.

*

И в доме, где цветные витражи
Под вечер чертят на полу фигуры,
Отбрасывая блик цветастой жизни
На девушку – извечно в белом платье,
В том доме разве нет для нас угла?

*

Поэзия, сказали, должна ранить,
Но девушка, страдающая манией,
Часы смотрящая на витражи,
И братская могила, на которой
Цветы еще не облачились в белый
И не скрывают наготы стеблей,
И след пожара в новых окнах здания –
Все это мне не причиняет боли,
Но разве нет прекрасных в них стихов?

*

И, умерев,
Ты станешь рослым деревом
С маленьким белым сердцем
В груди.

*

И разве может искусство кого-то спасти?
Тот юноша носит белую нить на кисти,
Как оберег,
Но он, как честный, увы, человек,
Не ожидает себе спасения.
Разве не для стихов создаются стихи:
Как лес растет ради леса,
Без миссии и без цели,
Ведь сам же ослеп василиск,
Ведь юноша красит окна, чтоб прокормиться,
Ведь просто из радости пела птица
И просто яблоки спели.

*

Юноша все ладони обжог,
Пока уголь солнца подвешивал.

*

В сумерках пряных, вешних,
Много тревожной горечи,
Нежности – сизой, смутной.

*

И никакие сны мне не снились туманней и солнечней,
Чем реальность с тобой за руку.