***

я переела, перепила,
поплакала и позлилась,
посмеялась. обречена
стала вдруг и разбилась.

разбилась на балконе театра
среди шумных, неотесанных женщин.
что будет со мною завтра?
еще пара на теле трещин?

еще один день, в котором
я растекусь по дивану?
с кем-то за разговором
неуместно плакаться стану.

или же меня просто
унесет в дымную даль?
когда я за папиросой
постигну пустую печаль.

что со мной будет завтра?
после злобы до слез.
когда меня даже театра
даль поэтических грез
не успокоила, не помогла.
упокоения даже в искусстве
я не увидела. только нашла
злостное, жгучее чувство.

на всех людей, на дам и детей,
что так неуместно чихали,
делая чувство мое лишь острей,
поэзию в миг убивали.

звенели бутылками водки,
словно в рюмочной гадкой.
и все великие строки
Есенина меркли под мраком.

ненавистью к этим людям,
к месту, что они осквернили.
не осужу - никто не осудит.
лучше бы их убили.

на время спектакля каждому
с телефоном, бутылкой - смерть,
если не склонны к прекрасному -
зачем всё это смотреть?

их лицемерие во мне выжигало
клеймо на день, на всю жизнь.
ненавистью глаза пропитала
гадость ужаснейшей лжи.

хотелось спрыгнуть с балкона,
с треклятой, мерзкой попойки.
но сидела я кротко, спокойно,
среди не людей, а помойки.

теперь я перепила,
перегрустила, позлилась.
если бы я умерла,
я бы ни с кем не простилась.