Наброски о монастыре и вообще

Предисловие
Много раз я ловила себя на мысли, что в этой жизни ни всё просто так. Есть некая закономерность в том, что вокруг нас и внутри.  Мы все, божьи создания, связаны друг с другом, даже если не видим этого. Слово, дело не исчезают бесследно.
Наверное, уже многие слышали и даже уверовали в то, что мысль материальна.
Конечно, это так.
Уже в зрелые годы я пристрастилась ездить по монастырям. Раньше со мной этого не случалось.

Молодые годы. Я ли это? Бесшабашная, веселая.
Монастырь. Одних  людей одно только слово пугает. Их воображение рисует нелицеприятные картины.  И они обходят их стороной, а для других  это божья обитель на земле. 
Моя дочь послушница монастыря. Ее путь был предначертан. Впрочем, как и каждого из нас. Хотя…
Выбор всегда за нами.

Молодые послушницы ни часто бывают откровенны.
Но не из-за скрытности или строгого устава, а потому что люди в стенах монастыря оказались неслучайно и образ жизни, мышление у них другой.  Мирским трудно понять их.

Лето было в самом разгаре.  Я, взяв благословение у
матушки Елизаветы, весь день помогала девушкам в черном одеянии на огородах. Для меня это занятие  было наслаждением.
Возможно, кого-то удивит, что я там делала. Как это возможно.
Город был словно раскаленная адова печь. Одурев о суеты, устав от неразрешенных проблем, я чувствовала, что силы мои иссякли.
А где можно восстановиться быстро? Знаю, ответов будет много, но для меня такое место-монастырь.
Резкая смена обстановки здорово помогает обрести долгожданный покой и радость души.
Приезжая в гости к дочери, я знала, что могу быть там сколько захочу. Здесь дают келью, здесь 5 раз в день кормят. Но жить больше трех дней без послушания не принято.
Послушание. Безоговорочное.

Тёплым вечером послушницы не спешили расходиться, вели разговоры.
Моя дочь Елена сидела на стволе шершавой березы и блаженно щурила глаза, провожая солнце, которое медленно садилось за верхушки сосен.
Сначала все молчали. А потом как прорвало. Все начали вспоминать, как оказались в обители.
Первой начала говорить Татьяна. Все девушки оживились: глаза сверкают, на лицах удивление, улыбка.  Все во внимании. И вместе с ними и я. Интересно же!
- Вы знаете, я ведь не из церковной семьи,- сипловатым голосом, простыла, говорила девчонка лет двадцати. Исповедь перед подругами оказалась нелегким делом. Что это? Природная робость? И она, Танечка, помогала себе покашливанием, то ее взгляд вдруг устремлялся в невидимую другим «быль».  Маленькой загорелой до черноты ручкой, без всякой необходимости, Таня то и дело  поправляла платок на голове.
И в этом движении я уловила некую неловкость и вместе с тем надежду, что поймут ее здесь, а как же иначе. Будь что будет! И не ошиблась.
Когда рассказчица обвела подруг взглядом, то увидела в их глазах понимание, кивание голов.
Даже мне стало на душе как-то теплее. Вдруг, чуть ли ни все разом,  заговорили:
- Да, не смущайся, Татьяна. И у меня также было.
- И я. Родные далеки и сейчас от Бога. Будем за них молиться, - горячо поддержала Анна,  высокая, худая как жердь, девушка с темными усиками над верхней губой.
Заметив эту особенность у ничего не подозревающей послушницы, удивилась: « Надо же. Как гусар. И не стыдится!»
И я вспомнила, сколько пришлось потрудиться, чтобы извести эту напасть на своем личике. А ей, Тане, похоже, хоть бы что, волнуют другие материи!
- А мой отец священник, но мне и в голову не приходила мысль стать монахиней.- раздался грубоватый голос Валентины.
200…год. Большинство послушниц росли в нецерковных семьях. Совсем недавно, многие были уверены, что в монастырь в наше время уходят жертвы неразделенной любви или же несостоявшиеся в жизни люди.
И только здесь, глядя друг на друга, поняли что ошибались.
Многие имели высшее образование, кто-то успел съездить за границу. Талантом же Бог никого не обделил. Настя, например, окончила сценарный факультет. Здесь столько было творческих людей!
Мирская карьера могла быть завидной.
Так почему же? Почему пришли сюда и остались.







Настенька плохо помнила свое детство. Но знала, что у других это лучше получается. Раньше этот факт-забывчивость ее не напрягал. Наверное, потому что было много радости: солнышко блеснуло из-за мрачных туч,  жарко было, а вот, гляди, дождь полил. Как хорошо- грязь смыл с деревьев, кустиков,  травы, оживил их.

Анастасия даже слышала, как они весело переговариваются, их смех. Да, этот смех был для нее отдушиной. Только ее чистая душа могла наслаждаться этими звуками, а для других это было невозможно.  Единение с природой. Что может быть проще?! Но оказывается, не все люди хотят этого. А жаль.
Настя была в возрасте, так обычно говорят про тех, кто старше сорока лет.  А ей было уже давно больше. Но женщина предпочитала: не обращать внимания на такие мелочи.
Вспоминать. Да, иногда память помогает. Но если не справишься с эмоциями, занесет в мир огорчений, разочарований.
Неужели это было с ней, ранимой, доброй душой, облеченной в соблазнительное тело.
Мягкий свет струился из широких окон. Комната, весь дом и предметы, находящиеся в нем, оживали-

шепот, не тревожащий хозяйку дома.
- А помнишь, как мы познакомились?- кокетничала фарфоровая статуэтка?