Корни. Андревна. Глава 4

Помогла ли Троицкая яичница в налаживании взаимоотношений между Тихоном и Варварой или ещё что-то? А давайте согласимся, что помогла! А почему бы и нет? Не на пустом же месте строятся и складываются приметы народные, не в один год и не в два подмечаются да примечаются они! Из века в век повторяется одно и тоже: в молодые годы все мы подсмееваемся над стариками да старушками, а приходя в их возраст, сами начинаем выдавать уже своим детям, внукам, а кому особенно повезёт, то и правнукам всевозможные прогнозы хотя бы той же погоды безо всяких там барометров! «Бабуль! Погляди-ка на небо – будет завтра дождь или нет?» - смеются они над нами, того не понимая, что нам и на улицу для этого выходить не нужно – вон как кости все с утра выворачивает, да все суставчики выкручивает, что с полным на то основанием вещаем мы им, редко когда ошибаясь: «Будет! Да … с ночи уже и начнётся!» И пусть их себе хохочут, пусть смеются, а после удивляются, когда «бабкин прогноз-бюро» не ошибся в своём предсказании! Пусть смеются, лишь бы не плакали…

Так и с матерью Тихона… Она, может, тоже впервые в жизни ворожить-то (да и ворожба ли это?) принялась от безысходности вовсе: всё сердце её материнское изболелось за этих-то двоих! Со старшими куда как проще! Ольга, хоша и вздорная бабёнка, а вся, как на ладони, прозрачная, как родниковая водичка в ковшике: не смолчит, не стаит, через миг вся деревня про всё узнает! Живёт нараспашку, хорошо ли это, плохо ли… Ей и дела нет до того, нравится вам или не нравится: отбрила и спит спокойно! И Семён ей под стать, чуть, можа, помолчаливее, а тоже не станет затаиваться, копить в душе обиду – сразу же случись что по косточкам разберёт, не откладывая в долгий ящик-то… Два сапога – пара… Думается, что и Тихон таким же был… А, впрочем, нет… Тихон помалкивал больше, за что тихушей и прозвали в детстве-то… А уж про Варвару и слов таких не придумали, что за характер-то у неё… Как и не женский вовсе… Как есть каменная… На кривой козе близко не подъедешь… Но, слава Богу за всё, похоже, что у них что-то стало налаживаться, во всяком случае спят вместе! Нет, получше стало, лучше… Варька совсем другою смотрит, живою! Петь стала! А уж как поёт-то хорошо, и представить того было нельзя! Сначала-то потихонечку, колыбельные сыночку, а потом уж, как, вроде, и сама того не замечая, чуть ли не весь день «мурлыкает»… Совсем, совсем другою стала! А уж Тихон-то и не наглядится на неё, а особливо, когда она того не видит! И мальчишечка-то как к нему привязался, папкой называет! Да и как ему по-другому называть, когда, считай, с пелёнок рядом? Не тот отец, что народил-то, а тот, что поднял и выходил! А и опять же, слава Богу! Дитя не обманешь, оно к добру тянется. Дитя к злому близко по собственной воле не подойдёт! Да и сам Тихон прямо и не расставался бы с ним, вон, сегодня опять на работу с собою взял.

 «Тиш! Да он тебе там и шагу ступить не даст! – пыталась отговорить Варвара – Оставь ты его дома, подрастёт пускай, тогда уж…» «Куда мне там ступать-то? Да с ним же одно наслаждение повозиться-то! Ты только не забудь нам поесть что-нибудь принести, а ещё лучше, дай-ка нам молочка с хлебушком! А то мужики когда голодные, злые бывают, да, сынок? – обратился он к малышу уже сидевшему на его плечах – Забудет про нас мамка, так мы когда вернёмся, все пятки ей обгрызём!» «Да идите уже! – рассмеялась Варя – Напугали, как есть дрожу!»

Для чего Тихон в последнее время всё чаще стал брать с собою на работу Колю? Конечно же не только из-за того, чтобы побольше проводить времени с забавным мальчуганом, который, подрастая, становился всё больше похожим на свою мать… Хотя и это имело место быть! Однажды задумав помирить управляющего с дочерью, Тихон долго соображал как к этому подступиться, но так, чтобы не развести этих упрямцев ещё далее друг от друга… И Колюшке отводилась в этом деле далеко не последняя роль… А, кроме того, признание дедом внука, ежели таковое состоится, на что он не без оснований на то рассчитывал, в дальнейшем, бесспорно, защитило бы последнего от каких-либо нападок и косых взглядов. Памятуя тот долгий разговор, продолжавшийся в течение суток сразу по его приезду, Тихон сделал для себя однозначный вывод ( и очень верил в то, что не ошибается), что Андрей Макарович безмерно сожалел о разрыве с единственной дочерью и понимал насколько велика была его вина перед нею, но, и вместе с тем, он не знал, как исправить сложившуюся ситуацию не поступившись собственной гордостью… А, впрочем, Бог бы с нею, с гордостью этой, не так уж и велика её цена, особенно теперь, когда жизнь неумолимо и стремительно двигалась туда, куда двигалась… Тесть боялся (да, да боялся и не стеснялся признаться в том своему зятю), что она отвергнет его протянутую руку… Он не сомневался в том, что в этом случае просто не вынесет её смеха ему в лицо, не сможет перенести презрения дочери, поскольку в его сердце не осталось места, в которое могла бы вместиться ещё хотя бы капля горя и разочарования… С тем, что есть, он научился как-то жить… или не жить – существовать… Но чем дальше, тем всё труднее было осознавать и признавать тот факт, что дочь, его Варюха-горюха, его птичка-певунья, живёт всего в двух шагах, а словно бы на другой планете… И что именно он сам если и не полностью в том виноват, то на две трети точно…
   
Тихон, как человек далеко не глупый, уже давно всё это и понял, и осознал, и начал потихонечку двигаться в нужном ему направлении, совсем не рассчитывая  на скорый успех…

Первая встреча деда с внуком произошла как–то неожиданно вовсе… Однажды Андрею Макаровичу что-то понадобилось уточнить при составлении отчётной записки, какие-то данные показались ему не совсем достоверными, что ли… Не то чтобы он заподозрил в чём-то кладовщика, то бишь Тихона, но как-то выходило по какому-то показателю слишком гладко, что ли… А, может быть, это был просто повод лишний раз пообщаться с зятем… А, может, и то, и другое… Но как бы там ни было, а только распахнув внезапно дверь конторки, он вдруг услыхал какие-то вовсе неуместные здесь звуки: кто-то чем-то явно железным колотил по металлической поверхности, создавая тем самым ужасный тарарам…
 
«Тихон! Ты чем это там занят?» - окликнул он зятя, но не получил никакого ответа… Между тем страшный грохот не смолкал… В полнейшем недоумении управляющий прошёл вглубь, за дальние стеллажи и остановился, не решаясь дальше сделать и одного шагу: в самом углу комнатушки было сооружено что-то вроде маленького загона, на полу в котором лежала овчина, а на ней сидел хорошенький  маленький мальчик с совершенно Варькиными глазами и очень серьёзным взглядом, который был занят тем, что с увлечением колотил по дну какой-то металлической посудины железной кружкой… На вид ребёнку было что-то около двух лет…

«Так… - задумчиво протянул смущённый управляющий – Ты кто же такой будешь, позволь тебя спросить?» - обратился он в конце концов к ребёнку. «Коля!» «Коля… Понятно… А что же ты тут делаешь?» «Игаю!»  «Играешь?» – переспросил Андрей Макарович. «Ага! Игаю!» «А где же твой папа?» «Там!» - показал смышленый ребёнок на дверь. «Ой! Да я здесь, здесь, Андрей Макарович! На минутку вот выходил! – отозвался вошедший Тихон – Что-то случилось? Вы по делам или просто так?» «По делам-то, по делам… Но сначала не смог бы ты мне объяснить, что вот сие означает? Почему вдруг ребёнок находится здесь, а не там, где бы ему нужно быть?» «А что такого-то? Варвара с мамашей затеяли там что-то по дому, а он только будет им под ногами мешаться… Вот я и забрал мужичка с собою!  Да мы с ним прекрасно ладим!»

«Вижу, вижу… А тебе самому-то он, разве, не мешает? Не потому ли вот и в данных, что ты мне подал, какая-то чехарда, да неразбериха?»  «Быть того не может! Давай-ка сверим по книгам!» - сбиваясь, то на "ты", то на "вы", откликнулся зять. «Да, уж! Сделай милость! Не могу же я по непроверенным цифрам отчёт составлять!» Тихон неторопливо раскрыл свои регистрационные книги, которые вёл и содержал в надлежащем порядке, уже переживая о том, как могло произойти какое-то недоразумение… «Нет, знаете, всё точно, запись в книге соответствует той, что была подана как отчётные данные! – окликнул он тестя – Никакой ошибки нет! А с чего вдруг возникли-то сомнения?» «Да? Всё точно? Ты проверил ещё раз? – отозвался Андрей Макарович, очнувшись от каких-то своих размышлений – Ну, тогда ладно… Тихон! А что это у него игрушки-то какие-то странные?» «Да не тащить же сюда весь короб? Ему отец-то мой столько всего намастерил… А Николка он чем хочешь заняться может… Спокойный парень, серьёзный… весь в маменьку свою… Слезы напрасно не прольёт!» «Вижу, вижу…» - грустно произнёс управляющий и, ссутулив спину, пошёл прочь… Потом вдруг резко обернулся и с какой-то даже надеждой, что ли, произнёс: «А завтра ты его тоже притащишь сюда?» «А что? Да вы не беспокойтесь, он мне не мешает дело-то делать…» «Да я не о том вовсе…» «А о чём?» «Да я бы вечером посмотрел… там какие-то Варькины игрушки оставались… Можно я их принесу ему?» «А почему нельзя-то? Можно было даже не спрашивать об этом… Как бы там оно ни было, а он твой внук!»  Услыхав такие слова, Андрей не знал даже отвечать ли, нет ли… только махнул рукой и заспешил в имение…

«Ага! Считай, с одной задачей совладали! Ну, что, сынок? Не пора ли и нам с тобой к мамке нашей,а?» Но тот ничего не слышал, потому, как крепко спал, растянувшись на тёплой пушистой овчине…

С тех пор так и повелось: как только Тихон задумает взять малыша с собою, так накануне и шепнёт об этом тестю-то, а уж тот-то рад! Все бы дела свои позабросил, всё бы возился и возился с внуком! И тот его признал за своего! Но, правду сказать, Коля не был таким уж пугливым-то ребёнком, нет! Ко всем шёл охотно на руки, общался, но всё равно Андрея Макаровича явно выделял изо всех, может, потому, что тот без гостинцев никогда к нему не приходил, а, может, интуитивно чувствовал в нём родную кровь… Кто знает…

Варваре Тихон ничего пока не говорил, боясь того, что она прервёт прежде времени встречи внука с дедом, а так хотелось чтобы они поближе сошлись между собой! Но, как говорят, сколько верёвочке не виться, а всё одно конец будет…

Однажды (с чего бы вдруг?) она явилась к нему на работу совсем в неурочный час и, распахнув двери, обомлела от того, что немедленно предстало перед  глазами: собственный её батюшка ползал по комнатушке на коленках, изображая лошадь, а сынишка восседал на его спине и громко с удовольствием кричал: «Но, поекали!» От неожиданности, испуга, растерянности, возмущения и ещё не зная чего, она тут же выскочила на улицу, громко хлопнув дверью… И не просто села прямо на пороге, а рухнула на него, внезапно лишившись сил… Минуты не прошло, как та же самая дверь распахнулась вновь и на пороге появился её родитель с хохочущим ребёнком на руках… «Мама!» - потянулся к ней сын. Молча поднявшись, она протянула к нему руки, пристально глядя в глаза отцу… Потом резко повернулась и пошла прочь… «Варя!» - тихо позвал отец… Ни слова в ответ…

Не успела выйти за околицу, как её догнал Тихон в лёгонькой пролёточке управляющего. «Садись!» - строго не сказал даже, а приказал он ей. Молча отдала ему сына и, обойдя упряжку, пошла, не оглядываясь, в барский сад... Постояв несколько минут, словно выжидая чего-то, Тихон тронул коня вожжами и тот потрусил по пыльной дороге к дому… «Тиш! – спросила вышедшая навстречу мать – А Варвара где же? Она, навроде, к вам пошла…» «Придёт… никуда не денется… Вы тут присмотрите за мальцом, а мне надо коляску вернуть управляющему!»- развернулся и поскакал обратно…

Когда уже под вечер вернулся домой, Варя, как ни в чём ни бывало суетилась возле печки, накрывая на стол…

«Варь!» - обратился он к ней после ужина. «Что?» «А пойдём-ка сегодня ночевать на сеновал!» «Больше ничего не придумал? – удивлённо вскинула она на него взгляд – С чего бы это вдруг?» «А так, ни с чего! Ай, откажешь любимому мужу в такой малости?» «А и правда, ступайте! Дух там, на сеновале, не то, что тут в избе-то! – неожиданно поддержала сына мать, подталкивая сноху к выходу – Нечего вам тут с нами, стариками-то…»  «Мамаш! – вспыхнула кумачом сноха – Вы-то чего?» «А ничего! И нечего мне выкать… сколь раз уж говорила… Ступай, не спорь с мужем! Он, чай, хозяин твоей голове-то: захочет на подушку, а захочет и под топор… Не перечь, поперечница! Иди, коли зовёт!» «Беда мне с вами со всеми…  - недовольно пробормотала Варя – Дай хоть попону-то возьму…» «Да не хлопочи ты – я уже всё давно взял!» - усмехнулся довольный Тихон, крепко обнимая жену за плечи…   

«Варь! Чуешь, как сеном-то пахнет?» «Да, чую, чую! – отозвалась та – Но не за этим же ты меня сюда заманил, чтобы я сено это нюхала…» «А как по-твоему, зачем?» - дурашливо прошептал он ей прямо в ухо, крепко прижимая к своему вдруг ставшему словно огненным телу…

«Ой, прекрати… щекотно!» - уворачивалась она от  ласкающих её рук, и от губ его жадных, да нетерпеливых…  «Прекратить, говоришь? – терзал он её рот жаркими, лишающими воли, поцелуями – Прекратить?» «Нет, любимый мой! – не скрывая уже рвавшейся наружу страсти, едва выдохнула она – Люби меня! Люби так, как я тебя люблю!» «А больше?» « И больше…»

И он любил… разве можно было ей отказать в этом? А потом вдруг услышал от неё такое, о чём уже и мечтать перестал: «Тихон! Ты знаешь о чём я теперь всё время думаю?» «О чём?» «А о том, что очень хочу родить ребёнка от тебя!» - произнесла она, крепко прижавшись к его груди. «Хочешь, значит, непременно родишь! А пока, я прошу тебя, не мешай тестю подружиться с внуком! Ты пойми, он уже совсем другой человек! Давным-давно уже и раскаялся, и осознал, и всё понял… Мне по-человечески его очень жаль… Одиночество – не самый лучший попутчик в старости… Это, во-первых… А, во-вторых, дружба с ним совсем не помешает в дальнейшем и самому Колюшке! Небось, побояться дразнить, да шпынять внука самого управляющего! Да и сама бы ты… Помягче, что ли, бы к нему… Хватит вам уже терзать друг друга…» И вдруг снова перешёл на дурашливый, так несвойственный ему, тон: «Или ты по-прежнему злишься на него за то, что он выбрал именно меня своей горлинке в мужья-то?» «Глупый! Какой же ты у меня глупый, оказывается! Эх, как бы я тогда это всё поняла… Дура набитая… И за что ты меня только любишь? Ума не приложу…» «А я тебе сейчас всё перечислю! Запоминай, это совсем не сложно: за тебя! И никогда, никогда не разлюблю!» «Правда?» «Доказать?» «Ой, ты, что, опять, что ли? Спать-то когда будем?» «Спать? А тебе, что, не понравилось? А сама только что говорила, родить хочешь…Или мне это всё послышалось, может, не ты, а сено  прошуршало?» - прошептал он чуть слышно в пылающие, раскрытые навстречу его губам, ждущие её уста…