Вечерело...

Озарилась сиянием меркнущим мгла.
От белесых в кровавых проталинах тучек
И огней костерков, что  сгорели дотла,
Лишь остались смешки дергачей-почемучек.
Да навязчивость верб, чья распущенность кос
Улеглась, словно кошка осинам на плечи,
Да сварливость семейки весёлой берёз,
Что хохочущей сойкой ругалась весь вечер.
Да вверху, где кончаются ветви, она,
Ветерками, ворочая стылые кущи,
Шевелением ниток прозрачного льна
Собирала в кошёлку небесную гущу.
И роняя на землю лучистость тиши,
Отдаляла себя от закатного стана,
Где давно уж впотьмах полегли камыши,
Хорошенько напившись седого тумана.
Я гляжу сквозь стекло на взметнувшийся серп.
От зари, что нависла старушечьим гласом
Над поникшим безумием стынущих верб,
Мне досталось лишь мгла с серебром полумасок.
Да от Хлада на Вечность немыслимый счёт,
Что, подправив морозцем грачиные гнезда
Всё носился по мне, как серебряный чёрт,
И копытцами бил по серебряным звёздам.