Кино

Всё думаешь, будем смотреть кино,
но смотришь во двор. Во дворе - темно.
То видно премьеры ночной показ
калекам, не знавшим значенья глаз.
Поэтому жить изловчись как мышь,
сугробы приняв за клочки афиш,
которые вскользь объяснятся в том,
что слишком к удобствам притёрся дом,
спасавший от гибели много раз,
того, кто, увы, никого не спас.

Вруби телевизор. Налей вина.
За окнами пихты. Земля темна,
и чтоб не казалась ещё темней,
включи телевизор. Забудь о ней.
Смотри, боевик! Человек с ножом
свернулся на грязной тропе ужом,
опаснее взвода, который вдруг
падет по вине кровожадных рук,
не даром победу над общим злом
всегда мертвецы превзойдут числом.

Всё думаешь, злоба, которой тут,
побольше чем в жизни твоей минут -
не темень сплошная, не мышь в избе,
а просто душа. И она - в тебе,
душа-незнакомка. Но в ней глагол
скрывается, словно в шприце - укол.
Попробуй, под шум заоконных пихт,
один переставить в словечке икт,
да речь, если даже права, нарушь -
в надежде на происхожденье душ.

Оно - благородно. Оно к лицу:
священнику, узнику, подлецу,
поскольку, покуда вселяет страх,
нутру не с руки повергать во прах
тот мир, по которому лес осин
рыдает, как брошенный сукой - сын.
И стало быть, лучше смотреть кино,
глотками в ночи обнажая дно
бутылки вина, в каковой, устав,
находишь спасенье от птичьих прав.