Старик и лошадь

                Старик и лошадь.

По выжженной солнцем, осенней бескрайней степи, шёл старик.  Руки его были закинуты назад, в больших узловатых ладонях висела уздечка. За ним шла лошадь. Задняя нога у неё припухла, она хромала, и видно было,  что она стара и больна.  Грива была спутана, в колючках, хвост тоже был, как будто  спутан ветром, кожа была не чистой, и вид у неё был обречённый. Старик, тоже был далеко не молод, в бархатном старом халате, морщинист и худ, подпоясанный кушаком, в шароварах, в  кожаных полусапожках, в расшитой бархатной тюбетейке, он шёл, согнув спину,  но легко и быстро.  Вышли они со Звёздочкой, так зовут кобылу, рано утром, он даже не выпил чаю, так как договорился, чтобы Звёздочку посмотрел ветеринар, в соседнем стойбище.  Что с ней делать, на мясо, или лечить? За своими мыслями, он переложил ладони из одной в другую, и обнаружил, что уздечки нет. Старик оглянулся, лошадь стояла на месте, не двигаясь, и когда он пошёл назад к ней, она согнула передние ноги и легла прямо, на мелкие, острые колючки и даже положила голову на землю.  Старик подошёл, сел на землю, положил её голову к себе на колени, гладил живые, тёплые глаза, спутанную гриву ” Ой баяй, баяй “ приговаривал старик, жалко ему было Звёздочку. У лошади мелко дрожали губы, она вывалила язык так, что были видны жёлтые зубы и часто дышала. “Ой баяй, баяй” приговаривал старик, не зная чем помочь кобыле.  Он  помнил её ещё молодой, она была как деревенская девка  на выданье, с широким, крепким крупом с невысокими плотными ногами, с развевающейся гривой и длинным хвостом.  Жеребец  покусывал её жёлтыми  зубами  за круп, за гриву, но она была норовиста  и своенравна и убегала от жеребца далеко в  степь.  Однажды она успокоилась и через год, принесла своего первенца. Она была хорошей матерью, жеребёнок бегал рядом с ней, и она никогда не выпускала его из вида и не давала обидеть жеребцу.  Старик вздохнул, переложил голову на землю и пошёл в стойбище. Пришёл он туда после обеда, ветеринар  спал со своей второй женой, а первая жена растапливала на улице перед  домом печь сухими кизяками. Она налила в чёрный котёл много масла, и стала бросать туда квадратные куски теста, тесто становилось румяным, пузырилось, распухало, и она длинной деревянной ложкой доставала из масла баурсаки. На печке же  стоял пятилитровый, алюминиевый чайник, когда он закипел, женщина налила большую пиалу чая, подлила сливок, положила в чашку баурсаки и отнесла старику. Он сидел в тени избы и думал о том, что Звёздочка теперь тоже хочет пить, он закатал рукава бархатного халата, стал отрывать горячие  куски от пышки, и запивать всё чаем. Вот ветеринар  сказал, что не может приехать к юрте старика и посмотреть лошадь, некогда ему, а сам видишь, спит с молодой женой. Ветеринар жил глубоко в степи, в саманном  длинном доме, перегороженном на две половины.  В одной половине жила жена с четырьмя детьми,  в другой вторая жена с тремя, неделю он  жил у одной, неделю у другой. Если бы он жил в колхозе, ему вряд ли бы разрешили иметь двух жён, а здесь он жил, как хотел. Дети зимой учились и жили в интернате, а ему здесь было удобно, он смотрел и за своими сыновьями, и за колхозными овцами, кошары были построены не так далеко от дома. Наконец ветеринар проснулся, попил чаю с баурсаками, зануздал коня, посадил старика позади себя и они поскакали в сторону больной  Звёздочки. Когда подъехали, у кобылы были вытянуты ноги, закрыты глаза, и она не дышала, по глазам и во рту ползали осенние, степные мухи ветеринар сказал “ и нож не пригодился, ну что старик дойдёшь до юрты”   тот махнул рукой, и ветеринар поскакал в сторону своего дома. Он даже не слез с лошади, что без толку  к мёртвой  скотине  подходить. Старик постоял возле неё, молитвенно сложив руки” прости Звёздочка, что не так, не держи зла, пойду я, а то скоро темно, волки ”  он поклонился ей и,  не оглядываясь, сгорбившись ещё больше, пошёл к своей юрте.  Он устал, и думал о Звёздочке, он всегда жалел её, любил, не возил на ней воду с озера, чтобы она не застудила ноги в холодной воде, возил на жеребце, тот крепче, только внукам давал скакать на ней. Сын жил в городе, а на лето привозил к старикам двух пацанов,  старшему Тимуру было двенадцать лет, младшему Эльдару десять. Они выгорали за лето  до черноты, помогали пасти овец в степи, и не хотели в скучный, безликий город. Сыну тоже не очень нравилось в городе, нудно там, он вырос в степи,  в генах его течёт горячая, вольная кровь, но в городе удобней, всё под рукой, он приезжал, помогал отцу, резал себе овечку, брал масло, айран и снова уезжал в город, на работу. Он работал таксистом, и это  казалось ему тоже вольной работой, хотя зависел он от многого.  Когда старик подходил к юрте, уже стемнело, его старуха сидела у двери на низенькой широкой скамейке, волосы двумя косичками были завязаны на затылке в тугой узелок, она замёрзла и волновалась за него.  “Что ты старик так долго ?” стала выговаривать  она ему, “ где Звёздочка ?” старик покачал головой “ нет Звёздочки старуха, придётся  нам перебираться в аул” там у них был свой небольшой саманный дом, тёплый и сухой. Старуха заплакала, “ ну что ты Раиля  Аллах дал, Аллах взял, не плачь, нам и так уже трудно держать скотину, ещё  поживём с неделю возле озера,  пока ещё есть трава, а там и холода, и будем разбирать юрту, сын поможет уехать, а то если жеребец  околеет,  беда совсем, кто знает, чем она заболела” .  У них осталось две коровы, двадцать овечек и жеребец, старик отдохнул и пошёл проверить овец, они мирно лежали в загоне ” эх не знаете вы, что Звёздочки больше нет с нами, к утру от неё совсем ни чего не останется, волки придут” как будто сам себе горестно приговаривал  старик.  Две овчарки прыгали у его ног, без них в степи нельзя, волки. У старика и ружьё было, собаки дадут знак, он выйдет и выстрелит в блестящие злые огоньки, и волки убегают. Две коровы и жеребец были тоже в загоне, коровы звучно и шумно дышали, а жеребец как будто тосковал, не ложился, перебирал ушами, только что не мог спросить “ где Звёздочка?”  Старуха сидела всё так же на скамейке, покачиваясь из стороны в сторону ” Аллах дал, Аллах взял” тоже сказала она и ушла в юрту.  Там было тепло и тихо, старик не захотел ни пить, ни есть хлебнул немного из фляги воды и уложился спать, на лёгкие шерстяные матрасы, укрывшись одеялом.  Он  долго ещё думал о сегодняшнем дне, о том что они завтра же начнут потихоньку собираться  в аул на зимовку.  Старик, не заметно для себя крепко уснул и не увидел ни каких  снов, как будто провалился в бездну, так он устал.  За ночь придут новые силы, придёт заря.  Надо дальше жить.