Сны Брюнхильды

Шатер сверкает гранями щитов.
В проклятье Одина вплетает чары Фрейя.
Дракон убит. Сюжет почти готов.
Брюнхильда спит, с годами не старея.
Впились в нее доспехи, что пырей, –
их снимет первый из богатырей.

перво-наперво: убирайся, зверь,
и тогда в мою пробирайся дверь,
а сокровище по пути рассей,
распыли, раздуй – по вселенной всей!

Уже щебечут ласточки, резвясь
под вновь зазеленевшим Иггдрасилем.
Веками навороченную вязь
пропустим через сердце и осилим.
Брюнхильда спит. Вот зарослями сна
проносится герой, идет весна…

наскудельничал, начудил Гончар,
не спасемся мы от телесных чар,
и покуда в круг замкнут окоем,
серединный мир – это мы вдвоем

Священные рождает воды Урд,
чтоб корни утолял гигантский Ясень, –
в них притаились хаос и абсурд…
Брюнхильде снится Сигурд. Он прекрасен!
Сильно, как смерть, на пальце удальца
зардевшееся золото кольца.

и вольна любовь, и печаль чиста,
но коснешься ты моего перста,
под кубышками, близ плакучих ив
перстенек созрел, алчен и ревнив

Дракон убит. Но черной желчи в нем
с лихвой! Мы вновь тащить его на сцену
во избежанье смрада не рискнем.
Сокровищам придав земную цену,
окровенив, – он посинел, издох.
Брюнхильда спит, во сне роняя вздох.

обручись с весной, а со мной не смей,
потому что нас окольцует змей,
потому что меч глубже не проник –
в мир, где напоен ядами двойник

И Фафнир гад, и Регин был злодей,
и золото – дерьмо. И заклинают
их происки – недремлющих вождей.
Но магию несет Андваранаут
валькирии, заполоненной сном.
Ее волнует рыцарь, а не гном.

сердцу все тесней – мечется табун:
бога ослепил маленький горбун;
дерни удила, стисни рукоять –
той, что изберешь, золотом сиять

Не клацай, белка, не шепчи, олень,
лисица, волк, – сюда, в шатер не рвитесь!
Не то чтобы проснуться было лень
красавице… Но поцелуем витязь
ее разбудит, как никто иной,
в тот мир, где ей не быть его женой.

пенье струй, ветров и лесных пичуг –
это общий звон наших двух кольчуг,
ропот, что с броней встретилась броня,
что пока никто не нашел меня…

Брюнхильда спит. И видит, как извне,
тот сад, что нам с рождения в крови дан,
где улыбнется Бальдр по весне,
где угощает яблоками Идунн…
Но миг, и залпом, с пеной облаков,
она глотает сумерки богов.

Локи баловство… Вёльвы вещий вой…
в радужном бреду вздрогну тетивой,
во стальную грудь врежется стрела –
горшей из омел я к тебе брела…

Пируют боги, то добры, то злы…
Брюнхильда спит. Доспехи все теснее.
Ей снятся копья, кубки и жезлы,
ей снится кто-то близкий… но не с нею.
Вот зелье, залпом выпитое вдруг,
и что-то важное забывший друг.

к деве что есть сил льнет усталый лев,
на весах любви лики королев,
бесконечный знак равенства потух:
перевес одной исключает двух

Обрывки сновидений, что листва –
их гонит ветер, стряхивает мода.
А перепеть превратности родства –
не хватит поэтического меда…
Брюнхильда спит с испугом на лице:
ей снится замок в огненном кольце.

всплески саламандр, исступленье недр,
кто же был из нас большей клятвой щедр?
жар моих твердынь – путаниц оплот,
это снова ты, но опять не тот...

Расписывать детально нет нужды
двуженный перстень на едином муже.
Соперница на том конце вражды,
как в искаженном зеркале, как в луже,
являет ей себя – ее не ту!
Брюнхильда, вскрикнув, мечется в поту.

молнии копье – в пик моей горы!
Имировы в прах рушатся миры,
крах его телес – ран моих запал:
в зев такой дыры победитель пал

О Мидгард, неустойчивая твердь!
Спазм алчности. Ревнивая зараза.
Прочь Сигурда предательская смерть –
апофеозом сонного экстаза!
Проснись, Брюнхильда, встреть его, но не
воительницей в шлеме и броне…

в слившихся слезах наших горячо
много на себя взявшее плечо –
двух уж не возьмешь! – чуя шквал и вал,
кто, скажи, из двух выше горевал?

Все ближе, ближе цоканье копыт.
А знаки сна загадочны, как руны.
Здесь всадник. Но пока Брюнхильда спит…
Видение стареющей Гудруны,
потоку скорби коей не истечь
вслед братьям… И Брюнхильде снится меч.

не прервется нить, хоть бы и тонка,
если не задеть лезвием клинка,
разделяет он, тем и знаменит,
только нас с тобой – вдруг соединит!

Рыдай, вдова – уже почти сестра…
И Один прав, и Норна не солгала:
в союзе погребального костра
нас не разлить водою, а Валгалла
не даст о прахе длительно тужить.
Осталось пробудиться. И дожить…

Осень 2003 – весна 2004