Леонид Шевчук. Зося. Гданьское предание, 1981

ЛЕОНИД ШЕВЧУК
З О С Я
/Гданьское предание/
П О Э М А

ВСТУПЛЕНИЕ

Эту маленькую поэму я написал до введения в дружественной нам Польше военного положения.
В то время, когда стихи «ворочались» в моём черепе и просились на бумагу, профобъединение «солидарность», родившееся в августе 1980 года, как Афродита из пены морской, будучи признанным, вело переговоры с Правительством Польши.
Тогда в «Солидарности» еще четко не обозначалось экстремистское крыло, которое впоследствии толкало страну к бесконечным разрушительным забастовкам.
Намечался и уже шёл процесс обновления.
Ряд высокопоставленных лиц, уличённых в злоупотреблении служебным положением был снят со своих постов. А некоторые даже отданы под суд.
В стране, экономика которой, мягко выражаясь, несколько отставала, эти «слуги народа» наслаждались и пресыщались.
У Есенина в поэме «Страна негодяев» есть такие строки: «…кто на Марксе жиреет, как янки».
Вот и «жирели».
Говорили красивые слова, а действовали весьма некрасиво.
Но что меня удивляет и даже обескураживает: многие из тех, кому я читал поэму «ЗОСЯ», всем своим видом выражали б е с п о к о й с т в о    и высказывали опасение, что её могут понять как «выпад», как подрыв авторитета».
Против кого выпад?
Какого авторитета?
Вот тут и вспомнишь лишний раз стихи Владимира Владимировича Маяковского:
… оставьте скулёж.
Болтовня о подрывах –
Ложь!
Мы всех зовём,
чтоб в лоб,
а не пятясь,
критика дрянь косила.
И это лучшее из доказательств
Нашей чистоты и силы.

А у меня в поэме/Тем более!/ «дрянь» не наша, а…дрянь, от которой Польская Объединенная Рабочая Партия успешно освобождается.
Л.Ш.


***
Быть может, это кто-то сочинил –
Из диссидентов:
Куронь или Михник.
У них ведь предостаточно чернил.
Не у самих, так у хозяев ихних.

***
С чего ж, однако, это началось?
Кто искру заронил и как…вздували?
Там до сих пор идет всё вкривь и вкось…
И скоро образуется едва ли.

***
Был в Гданьске секретарь –
и неплохой,
Испытанный партийный воевода.
Он сам ходил когда-то за сохой.
Так, говорят, всё началось с него-то…

/Но если глубже вникнуть в те дела,
Его вина лишь косвенной была/.

Трудился он не покладая рук:
Спускал в низы – всё, что постановили.
А проводил культурный свой досуг
Всегда в лесу – на персональной вилле.
/Вот так и жил, пока не затравили/.

Он тоже человек был, как и все.
Ему, как всем, того – сего хотелось:
Побыть подольше в силе и красе,
Не впасть в либерализм и мягкотелость
/Жена –
Она давно ему приелась/.
С годами он не то, чтоб поослаб,
Но чувствовал: меняется с годами.
А он мечтал ещё лет пять хотя б
Без скидок послужить прекрасной даме
/Жена не то…
Вы знаете и сами/.

Он вычитал, изустно ль поузнал,
что молоко /для тела/ так целебно …

То откровенье – к действию сигнал.
Взбодрился, как шиит после молебна.
Нажал на кнопку или на рычаг:
«Директора комне – молкомбината!»

В коротких, содержательных речах
Договорились обо всем, что надо.
Хозяин, в довершение всего,
С улыбкой заикнулся об оплате.
Но гость сурово оборвал его:
«А этот разговор уже некстати!»
И пояснил, высоким чувством движим:
«Мы что?..Четыре фляги в день
                не спишем?

***
И стали доставлять на виллу, в лес,
Тому, кто пёкся о народном благе
/внедрял идеи, ускорял прогресс/, -
Большие одинаковые фляги…

Он ванну принимал из молока,
расслабленно лежал минут в ней…
сорок.
Походка сразу делалась легка.
Спешил
/Ведь каждый час в работе
                дОрог/.
Он уезжал.
                А экономка Зося
Сама себе: «Теперь и ты…помойся.
Не вся, а так…отдельные места…»
И озорно кривилися уста.
Такую не пугай из-за куста.
Она была мила и холоста.

Порой хозяин, отстраняясь от дел,
В час отдыха, подшучивал над нею:
«Уж если я марксизмом овладел,
то уж тобой, коль скажут, овладею…»

Она смеялась, молодая полька,
А про себя: «Ведь хвастаешься только!
Случись такое, я б тебя, бедняжку,
Проверила на… сжатье и растяжку».

Там кто-то в поте добывал кусок,
В бараке проживал стенящий кто-то.
А здесь лафа!
Вкруг дачи спецлесок,
Закрытые для прочих спецворота.

И Зося, не смущаяся нимало,
Себя к элите тоже причисляла.

***
К обеду где-то прибывал шофёр.
Проворно забирал пустые фляги
И поспешал назад во весь опор,
исполненный водительской отваги.

Такой весёлый парень – паренёк…
Ему, как видно, было невдомёк…
А может удивлялся он слегка:
«Куда идет так много молока?!
Ведь молоко – оно же не коньяк,
Его не будешь дуть безбожно так».

Но есть людей особая полрода.
Она живёт для счастия народа.
Заходит в магазин с другого хода.
Чем больше пьет, тем больше ей охота.
Но их, кто потребляет, отчего-то
Не мучит ни изжога и не рвота.
И мыслят з р е л о лишь они
                /не кто-то/, -
Не поднимаясь выше анекдота.
К таким принадлежал и воевода.

Но паренёк шофёр не много знал.
Ему бы прогрессивку за квартал.
Ему бы джинсы приобресть, ему б
С девчонкою на танцы слётать в клуб.

Он, по развитью молодой осёл,
По воскресеньям хаживал в костёл.
За мессой увидав е ё, небось и
Там глаз скосил б на выпуклости Зоси.

***
Меж тем у Зоси вызрел план.
Она была сметливости не лишена.
«Да это же доходная статья!
Ежели чётко я процесс отлажу…
Не выливать его после мытья,
А вновь во фляги и пускать в продажу.

И отдалась
Во власть
Ажиотажу.
/Ей не хватало зрелости и стажу/.
Не угрызал её сомненья червь:
Что может что-то там неполучиться…

Она объектом избирает верфь,
Где трудится соседка – продавщица.

Шофёр сказал: «Хм-м…Что-то я боюсь»
Но Зося провела его под кровлю…
Скрепить желая с ним прочней союз, -
«Я всё сейчас, - шепнула, - приготовлю».
Сказать: «Условности перешагнём», -
Она с ним переночевала … днём.

***
Доходы разделяли на троих
/Кому-то меньше, а кому-то больше/.
И это всё устраивало их.
И в общем было всё спокойно
                в Польше.

Но вот однажды возникает спор
При дележе /Из-за каких-то толик/.
И этот очень нервный разговор
Подслушал, проходя, один католик…


Он вздрогнул
И, мгновенно вникнув в суть,
Сорвался с места,
                не дослушав спора…
Бежал, спешил, дышала хрипло грудь…
Как марафонец, он проделал путь
До гданьской верфи
                чрезвычайно скоро.
Влетев туда: «Панове! «закричал. –
«Да это что же?! Как же это можно?!

Вокруг него столпился весь причал.
Глядели все – в предчувствии
                тревожно.
Они полощут в молоке зады,
Когда не достаёт его детишкам.
Оно у них на уровне воды…»

Я так скажу: уж это было слишком…

И началось! О, что тут началось!..
Ведь сразу объявились демагоги.
Выплёскивалась ненависть и злость.
Все-е-е собрались, как будто
                по тревоге
/Вот тут и встал вопрос о диалоге/.

…Гул возмущенья ширился и рос.
И вскоре загудел весь гданьский
                берег.
Тут из Варшавы /Родосский колосс!/
На вертолёте прибывает Герек.
Сначала он, как действовали встарь,
Хотел прицикнуть,
Но толпа попёрла…
И сразу понял Первый секретарь,
Что ныне он не сможет взять на горло.
Тогда он,
Перестроясь на ходу,
Беря уже совсем другую ноту,
Сказал: мол, я виновного найду,
Я накажу п а р т и й н о воеводу.
А вы сейчас продолжите работу…

Однако этот номер не прошёл.
Тут снова закричали, загудели…
Негодовал мужской и женский пол,
Как при создании сельхозартели
/Когда крестьян толкали к светлой
                цели/.

Другой народ
Сознательно б…
                притих,
Все трудности взвалив себе на горб, а
У них…/Какие органы у них?!/.
Что – профсоюз не слушается ПОРПа.

Был съезд. На нём сменили весь ЦК.
/Вопрос там громоздился на вопросе/.
А началось,
                как видим,
                с пустяка –
С манипуляций
                воеводской Зоси.
Она,
          предосторожность позабыв:
С тем молоком концы не спрятав в воду,
И вызвала национальный взрыв –
Америке и Западу в угоду.
И подвела за-ра-за воеводу.

Июнь-сентябрь 1981, Омск
--------------------------------------------
На фото -волнения в Гданьске в 1981 г.