Ересь-быль

Зачем считать баранов и слонов,
Когда страдаешь год уже бессонницей,
Овец нема в помине во дворах
У нас в селе и даже за околицей.

Ни димедрол не действует, ни чай,
Настоянный на травах в старом чайнике,
Самой пришлось сказать:  «Оксан, кончай,
Авторитетов нет, одни начальники».

Чтоб время не расходовалось попусту,
Купила я для записей блокнот,
И только вечер прокрадётся по мосту –
Перо танцует по листу фокстрот.

Выводит «па»  пока ещё коряво,
Витиеватость не его конёк,
То зачеркнёт, то вырвет пол октавы,
То купит новый он себе блокнот.

Страницы все в заметках, закорючках,
С сатирой как старик  Пьер  Бомарше,
То про любовь строчит, про стерву-злючку,
Про рай, который есть и в шалаше.

Да, это притча.  Есть еще былина,
В ней места нет для сказок братьев  Гримм.
И ручка пишет, запинаясь, длинно,
И плачет, растирая рукой грим.

Она, как я, сама сентиментальность.
И не поймёт её лишь дуралей.
Переплелось здесь всё: мечта, реальность.
Вся перед вами, с ног и до бровей.

Я доверяюсь этим строкам в полночь.
Я исповедаюсь листу лишь одному.
Другие прочитают эту стрёмность,
В меру своей испорченности поймут.

Последние бараны щиплют травку...
Слоны давно ушли на водопой...
Луч солнца через тюль ко мне на лавку
Уселся, щёки подперев рукой.

«Ну, как успехи, - спрашивает, - гений?
Что наваракал, гуру-стихоплет?»
Не кочевряжась, отвечаю:  «Иди в сени!»
(Ведь бани нет, – для тех, кто не поймет.)

С ним побалакаем за чашкой чая.
Поспорим даже, так, по мелочам.
И на прощанье руку пожимая,
Он скажет мне: «Иди, лечись к врачам!»