Приключения философа Талки. День 22-й, 3 часть

Выйдя к костру и увидев вытянувшееся лицо Папандопулы, произнес:
- Гутэн абэнт. Дас ист хэрр...э-э...?
И ткнул в него пальцем.
- Игорь я, - поспешно ответил Папандопуло, - Альберт Николаевич, не могли бы вы по-русски, как в те разы?
- Конечно, мой друг! - согласился я, тем более, что больше ничего бы не смог придумать.
- Итак, мой дорогой, по какой надобности ты вызвал меня на этот раз? - голос мой стал строгим, - разве ты не доказал мне, что являешься винером, чего же ты еще хочешь?
- Всего один вопрос, Альберт Николаевич,- заспешил мой визави, - скажите, в чем смысл жизни? Вот вы, так сказать, ее уже прожили, - он закашлял, - не жалеете о том, что все время занимались наукой, делом сложным и малоприбыльным?
Я грозно ответствовал:
- Как смеешь ты задавать такие вопросы?! Моя жизнь была посвящена всему человечеству, для которого я сделал больше, чем кто-либо другой. И при этом, заметь, не пытался продать ему ни теорию относительности, ни иные свои открытия. Обеспечить беззаботную жизнь своих потомков на тысячу лет вперед. А по твоим меркам, что - это стоило бы немало?
Папандопуло смутился и стал оправдываться:
- Что вы, что вы, Альберт Николаевич, я и мысли не допускаю, что наука может быть сродни торговли. Все великие открытия совершаются безвозмездно.
- Так, значит, я по-твоему, лузер? Ты это хочешь сказать?! - голос мой стал совсем суровым.
Винер съежился и ошеломленно моргал глазами. С трудом выдавил:
- Я всего лишь хотел спросить вас...
- В чем смысл жизни? - перебил его мой "Эйнштейн".
И изрек:
- В постижении и достижении добра, красоты и истины! А в чем ты думал?!
Наступал момент истины.
- Альберт Николаевич, прошу вас, одну минуточку! - сказал он и куда-то исчез.
Прошло несколько минут. Папандопуло не появлялся. Надвигалась сонливость и сомнения насчет того, так ли бы говорил великий ученый, будь он на моем месте. Веки стали смыкаться, когда передо мной вырос как из-под земли высокий худой старец с длинными вьющимися волосами и бородой. Он присел напротив и стал смотреть на меня долгим пристальным взглядом. Что-то в его чертах показалось мне до боли знакомым. Неужели Великий бенгалец, Пророк востока Тагор? Последний раз я видел его портрет рядом с фотографией Петра Афанасьевича в коридоре философской школы и надписью: "Религия человека: познай Вечное в себе".
- Подействовало! - пронеслось в голове, и я спросил первое, что пришло на ум:
- В чем причина, о великий Тагор, твоего воплощения в этом месте?
Поглаживая белую шелковистую бороду, он отвечал:
- Я не мог не появиться, зная, что ты здесь, о великий Эйнштейн! Нам надлежит с тобой кое о чем поговорить. Мир во многом изменился с тех пор как мы покинули его, и мы еще не сообщили друг другу, изменились ли его законы.
Меня бросило в жар: я ведь сижу перед мудрецом в этом "эйнштейновском" наряде! Что делать?! Быть честным перед духом Тагора, признавшись в маскараде и затем попасть под гнев вернувшегося Папандопулы? Третьего раза он не простит, скандал устроит, да и сам Тагор исчезнет... Или уж - врать так врать?... Обоим.
Но можно ли лгать, когда пытаешься познать Истину? Бросило в жар еще раз...
…А кому я лгу? Если и Тагор, и Попандопуло видят во мне Эйнштейна, то они и разговаривают со мной не как со мной, а как с Эйнштейном. Значит, для них я и есть Эйнштейн. Сам я знаю, что не Эйнштейн. Хотя и разговариваю с ними под его видом, но если буду думать и говорить как он, то и тут лжи не будет... Боже, помоги вспомнить, что такое он говорил и мог бы сейчас сказать!
Ничего, кроме "е равно эм цэ квадрат" я не помнил, да и наверняка и не знал. Вот как - прожил великий ученый великую жизнь, а не знают о нем потомки ничего... Бросило в жар третий раз.
Что ж, если от Эйнштейна во мне ноль, пускай хоть от Тагора что-то останется.
- В физике кардинальных изменений не произошло, - наконец, вымолвил я в робкой надежде что не ошибся, - а вот в обществе еще какие! Не ты ли и твоя религия человека причастны к этому?
Я тешил себя, что портрет в школе и я вместе с ним не врали.
- Если бы человечество могло услышать мое слово! - горько воскликнул он, - Увы, даже отдаленное понимание того, что я пытался донести до людей, приходит не от моих книг. Нужны были мировые войны, распад империй, океаны крови и страданий, чтобы оно хоть как-то стало видеть в отдельном человеке духовную единицу, личность. А могло ли быть по-другому, когда еще недавно целые народы жили в рабстве? Революция в науке и технике дала им невиданное оружие, новоявленные мессии - неслыханные учения... До религии ли человека тут было, когда самого бога оставили? В религию зверя обратились. Слава богу, прошло это... - Он замолчал, что-то обдумывая, - Далеко им до понимания универсального человека. Остановились пока на человеке успешном, осваивают помаленьку.
- Скажи, а что такое эти универсальный и успешный человеки?
- Универсальный человек это тот, кто познал данное ему богом предназначение и воплотил его в своей жизни. Как, например, ты в физике. Много ли таких сегодня? Единицы. А представь себе, что произойдет, если появится сотня эйнштейнов - по одному на каждую науку. А если - тысяча или миллион?  Прорыв, гигантский скачок в будущее... Но сегодня задача стоит лишь подготовить почву для них. Люди должны научиться быть элементарно довольными собой, спокойными. Научиться приносить благо обществу в тех ячейках, которые они занимают. И получать от него блага достаточные для того чтобы не думать о хлебе насущном. То есть, научиться стать успешными. Только тогда у них появится возможность смотреть в небо.
Он пристально посмотрел на меня:
- А что об этом скажешь ты?
Увлеченный его рассказом, я забыл, что мне придется ответствовать за Эйнштейна и что допускать Тагора до подобных вопросов было нельзя. Теперь же стало поздно. Мозг лихорадочно заработал в поисках ответа. Попросив мысленно прощения у великого ученого, я начал:
- Благодарю тебя за лестные слова в мой адрес, достопочтенный Рабиндранат. Ты описал состояние человечества и указал ему путь к благоденствию. Твои идеи благородны и возвышенны, но соответствуют ли они истине? Ты ищешь ее в универсальном человеке, в то время как она кроется в природе. Разреши мне такую аналогию: когда я открыл законы Вселенной, то обратил свой взор в мир атомов, в надежде применить их и там. И что же я обнаружил? Не подчиняются они тем, вселенским. Свой мир у каждого атома и свои удивительные правила. Каждый живет своей жизнью и нельзя ее какой-то формулой охватить. Сто, тысячу атомов можно, а один - нельзя. Как же они похожи на людей: и положительное есть и отрицательное, и ядро, и энергия, и центробежные и центростремительные силы имеются. А сколько этих атомов в одном человеке содержится, представляешь? Бесконечность. И ты хочешь эту бесконечность подчинить одной, пускай даже самой благородной цели? Извини, не выйдет...
Сказав это, я понял, что зашел слишком далеко и что сейчас буду разоблачен философом как мошенник и авантюрист. Сердце сжалось в предчувствии гневной отповеди.