Поэма Полустанок для двоих...

*Т.А.*

1.

Февральский ветер дул,что было мочи
и ставнями так шумно громыхал
и силуэта два в кромешной ночи
шли рядом,прикасаясь о рукав.

И падал снег,метель всё завывала,
горели ожиданьем фонари
и ветви вдоль Казанского вокзала,
вмерзали аж по пояс до земли.

Вагоны проносились с громыханьем
и скрежет разогнавшихся колес,
им чем-то был сродни напоминанью,
что жизнь катилась прямо под откос.

Они ещё того не осознали,
в них теплилось желание весны,
их губы так дрожали,обжигая
порывы были искренни,честны.

Но тень уже маячила над ними
и вылезала из-под всех щелей,
нет в мир они пришли не то чтобы другими,
но по другому в них открылся мир.

Он дал им обещанье многозвучья,
он дал им всё,что жаждала душа,
так отчего сгущались эти тучи
и землю мгла собой заволокла.

2.

А на глазах менялись очертанья,
всё становилось сумрачным таким,
и тишина казалась гробовою
над судьбами заброшенных могил.

Кружился снег
и падал им на лица,
морозный воздух рдел на их щеках,
и,глядя,можно было прослезиться
на то,как был глубок и любящ взгляд,
на их едва заметную улыбку,
уже почти бежащую от них
и это осознание ошибки
томило,отдаляя в целом их.

Всё то,что здесь их накрепко связало,
что их хранило,свято берегло -
оно,ведь,и теперь не исчезало,
но жизнь всегда берет себе своё.

Она сперва откроется в просторе,
что не объять движением очей,
а после оставляет бездну горя
и жженье непотушенных свечей.

Сиюминутна данная отрада,
как будто жизнь пытается сказать,
что ничего из созданного сада
не может нам навек принадлежать.

Она роняет внутрь,как в пашню,зерна
и ждёт,когда они произрастут
и только очень любящий садовник
радительно окучивает куст.

3.

Их город провожал обильным снегопадом,
перрон был несказанной белизны,
он уезжал,она в нём оставалась
и в этом не нашлось ничьей вины.

Минуты перед долгим расставаньем
стремительно бежали на часах,
он жал её замерзшие запястья
и гладил по холодным волосам.

Но можно ли вместить в себя мгновенье,
чтобы его на вечность расстянуть,
лишь в ней ему открылось тяготенье
и счастье переполнило всю грудь,
и появилось новое начало,
тянущее зеленые ростки
в нём солнце лучезарно засияло
и грело молодые лепестки.

Такой контраст с безмолвием стихии,
не мог внутри огня не распалять:
о,как же они преданно любили,
не смея даже в будущем мечтать,
что линии их вновь переплетутся,
что встретятся влюбленные глаза,
что их сейчас толкало к перепутью
и отчего катилася слеза?

4.

Вокруг сновали люди с багажами
и говор человечий не смолкал,
они же никого не замечали
и достигал предела их накал.

Ещё не крик,но спертое дыханье
им не давало высказать всю боль
как будто бы на пальцах ожиданье
заледенило слезы прямо в соль,
как будто тьма объяла их покровом,
сковала их тела параличом,
на небе окровавленно вставала
луна,что им явилась палачом,
то выплывая мельком из-за тучи,
то в полную сияла в вышине,
а снег ложился хлопьями на кручи
и индевел сосульками извне.

Терялись звуки в ледяной пустыне,
не задержавшись даже на губах
и ощущенье полного бессилья
намного пересиливало страх.

Они стояли друг напротив друга,
пытаясь навсегда запечатлеть
свои черты
и в облике манящем,
себя во всех деталях разглядеть.

Запомнить до подробностей мельчайших,
чтобы потом за сотни верст и миль
друг к другу неизменно прикасаться
душою,что имеет легкость крыл.

5.

И падал свет,овал лица был бледен,
но он в неё всё глубже проникал,
чтоб красоту воспеть на всех наречьях
и возвести её на пьедестал.

Заслуженный иль нет,
судите сами,
но если движет чувствами любовь,
то в мире нет непройденной
вершины,
к какой тебя она не приведет.

Цвет глаз её вселял в него надежду
и искорки блестящие в зрачках,
ему напоминали побережье,
тонущее в волнительных штормах.

В бровей её приподнятом изгибе
читался и характер волевой,
и бездны притягательная сила,
и магнетизм поистине живой.

С каким она изяществом взирала
и в бархате порхающих ресниц,
вся яркость солнца трепетно играла,
лучами озаряя сверху вниз.

И в этом покорившем его взоре,
была такая к миру доброта,
такая ненаписанность историй,
которая его к себе влекла,
дарила пищу думам вдохновенным
и расширяла в вечность кругозор,
он прикасался к истинам нетленным
и разгорался пламенный костер:
он мог сулить совместное горенье,
а мог обжечь,испепелив в огне,
но ради упоительных мгновений,
полета душ в единой вышине,
и счастья этих глаз -
сияющих жемчужин,
улыбки на губах,
волнующей всю кровь,
и отблеска волос,
спадающих,как море
с утесного чела
на плеч изящный шелк,
он б жизнью пренебрег,
отдал ей всё на свете,
взошел на эшафот
и молча принял смерть,
он у любви её
обрел уже бессмертье,
а значит и не мог
от тления сгореть.

Что виделось ей в нём,
не менее маняще,
но если бы убрать
все внешние черты,
её к себе привлек
тот голос говорящий,
с каким он перед ней
озвучивал миры,
в нём зиждилась и мощь,
величие и сила,
он теплоту дарил
и мог поднять с колен,
и тон его вселял
уверенность и веру,
и сладостно ласкал
его приятный тембр.

6.

Но главное,что их
собой объединяло
не объяснить в словах
и не вместить в строку
так тяготенье душ
сиянье излучает
и здорово когда
они себя найдут.

Морозы нипочем,
когда они снаружи,
когда есть человек,
готовый за тебя
бороться и с дождем,
и с засухой,и стужей
и разделить вдвоем
дыханье февраля.

Быть может сей вокзал
немалое увидел:
число прощальных сцен
и громкие слова
впитали навсегда
безмолвствущие стены,
но в истинной любви
нет скорбного конца.

В ней нету ни побед,
ни тяжких поражений,
она всегда верна
идиллии своей,
она прощает все
и это не бессилье,
а подлинная суть
и высшая ступень.

Она всегда светла,
тиха,немногословна,
повышенность тонов
ей в голосе чужда,
её обходит гнев,
она разделит горе
и выстоит,какой
бы трудной не была.

Она к глаголу "дать"
безумно тяготеет,
и в корысти её
никак не уличить,
она себя совсем
ни капли не жалеет,
а думает о том,
кого обогатить.

Закончится тоска,
любая страсть утихнет,
влюбленности пройдут
и раны зарастут
и только лишь любовь
пребудет неизменной
и времени её
никак не обмануть.

7.

Слова лились
и предотъездный шум
в себе их поглощал,
и скрадывал усталость,
и хоть в их лицах проявлялась грусть,
то души их друг с другом не прощались.

Всё постигалось мерою разлук,
готовностью отчаянной дождаться
в сплетеньи пальцев,
в близости их рук,
и в шепоте их губ,
в пожатии и ласках.

В том,как они смотрели на себя
и принимали жизнь свою,как данность,
как дар любви редчайшего цветка,
что источает запахи и пряность,
не знает увядания в сердцах,
не знает разложения и тлена
в ней зарождалась каждая душа
и сущее в громаднейшей вселенной.

В ней было всё от пламенных речей,
до шепота горячего признаний
от искорки до пламени очей,
от неги,от блаженства,обожанья.

От скрытого восторга,
что внутри
томит и жадно просится наружу,
от подлинной прозрачной глубины
до осознанья тех,кто так нам нужен.

8.

А снег мерцал и жался к фонарям,
и в воздухе пленительно кружился
и опадал к их сближенным ногам,
по туфлям их неслышимо стелился.

Простор был свеж и чист,
и необъятна даль,
что вскоре разделит
и ляжет между ними,
но не было прочней,
чем невидимка-нить,
что вдетая в иглу
их намертво прошила,
крест-накрест,поперек,
и сверху вниз,и вдоль
стежками за стежком
ведя свою работу,
о,как же кропотлив
такой бывает труд,
когда судьба навек
влюбляет нас в кого-то,
когда мы сознаем,
что сузился весь мир
до этого лица,
но вместе с тем не сжался,
а стал ещё длинней
и более открыт,
и ярок,
и богат,
и предан постоянству.

Как будто бы нашлась
та потайная дверь
в которую они
войдут
и за засовом,
укрытые от лжи
и зависти других,
друг в друге обретут
связующее слово,
роднящее без клятв,
без штампов и колец,
без мнимости речей
и боли лжеобетов,
когда их языком,
а не нутром дают,
то счастия в любви,
как не было,так нету.

Поэтому когда
находятся глаза
в которых без зеркал
нам небо отразится,
когда к нам без причин
потянется душа
и близостью такой
немыслимо пленится,
когда всё естество
задышит новизной
и запахи весны
почувствует всё тело
и сколько б не прошло
в разлуке с ней годов,
то эти чувства их
не ведают предела.

9.

Он на неё смотрел,
поскольку в ней одной
был ясен смысл и прост
и всё перевернулось,
она в нем разожгла
бушующий огонь
и каждая струна
в нём для неё запела.

О,сладостность мечты
о,трепетный порыв
что сбудется,а что
останется за гранью
сейчас они стоят,
прощаясь и моля
у жизни подарить
им новое свиданье.

По разному судьба
испытывает нас,
а выстоим ли мы
и чувств не предавая,
не дрогнем пред её
проверочной игрой
в конце которой вход
для нас в обитель рая.

В нас стойкости почти
необходимой нет,
мы часто устаем,
привыкшие к стенаньям:
давно ли кто из нас
за всё благодарил,
лишь сильные душой
не ропщут на страданье.

Как часто выбор наш
противится тому,
что требуют сердца
и жаждут между прочим,
но разуму лишь вняв
холодному потом
мы в горестных слезах
остаток дней проводим.

10.

А их обуревал
лавиною поток
и мыслей ход искал
спасительной лазейки,
безмолствовал вокзал,
усилилась пурга,
и лишь часы быстрее
двигались по стрелкам.

Как в этой неминуемости им
ответить на томящие вопросы,
ещё состав его не увозил,
а им открылась мертвенная пропасть,
когда и где увидятся теперь,
найдется ли на трассе
полустанок,
что станет полустанком для двоих,
вселив в них нескрываемую радость.

Ответы зависали в тишине
и с ними вместе плакала природа,
и благодать,сошедшая с небес
стелилась прямо под ноги у входа.

На узеньком клочке
белесости земли
под ветра громкий свист
и пение метели
они за руки взявшись
зрели в жизнь
и жизнь на них
с любовию смотрела,
благословляя собственным перстом,
крестя на предстоящую разлуку
неслось на сотни миль вперёд окрест
предчувствие,не знающее муку:
ни на одном живущем языке,
ни на одном записанном наречьи,
ведь всё,что было в душах рождено,
отныне просто вырвано у смерти
и брошено в пылающий костер
и чувственной пропитано смолою
а ели погруженные в дыму,
как тихие свидетели любови
ветвями устремлялись в вышину,
тонули в первозданности простора,
и наслаждались пылкостью речей
ведомого меж ними разговора.

11.

И прочностью их уз,
как вызовом всему,
что преходяще здесь
в обители юдоли,
как чудом торжества,
где собственная плоть
не властна над душой,
свободной от оковов.

Её нельзя смирить
в стремлении летать,
нельзя ни обуздать,
ни умертвить постами,
нельзя ни насытить,
ни всласть нам напоить -
она всегда парит
сама под небесами.

И тянешься за ней,
не более того,
однако не достичь
в стремленьи совершенства,
понятно только то,
что больше ничего
не принесет того
реального блаженства.

Два голоса в безмолвии ночи
их унисон сливается в звучаньи,
два голоса,живущие собой,
не скрывшие друг к другу обожанья.

Глаза напротив,видящие дно
ныряющие вглубь
как будто в воду,
что не способны лживо обмануть,
поколыхав сиянье небосвода,
что будут греть,огня не растеряв,
не дав ему со временем померкнуть
в самоотдаче чувствуя
себя,
открытыми на хлынувшую нежность.

12.

Гудок прервал сих излияний нить,
из тьмы состав подкатывал к перрону
им нужно было многое постичь,
чтобы найти свою дорогу к дому,
чтоб многое в разлуке пережив,
не потерять из виду полустанок,
который в мыслях их соединив,
однажды их весенней встречей станет.

Он обнял и исчез
по тамбуру налево,
а после наблюдал
в открытое окно,
воздушный поцелуй
пославши королеве
и бросив ей букет
в озябшую ладонь.

Он пристально глядел
и смахивал ей слезы
движением своих,
горевших страстью губ
и у него внутри
бессилие кипело,
и шли всерьез бои
за взъевшийся искус.

А поезд отъезжал,
и,ход свой набирая,
любимый силуэт
оставил позади,
она стояла,пахнущая маем,
прижав цветы к трепещущей груди...

24.02.2015,08:30 - 01.03.2015,22:00