Неуловимый

Мир ловил меня, но не поймал;
Видно, вовсе я не из смелых,
Что так часто юлил, убегал,
Пожалев своё бренное тело.

Как Амур меня подстерегал
Вспоминаю подчас с содроганьем.
Он мишенью меня называл
И сулил мне "велике кохання".

Только больно уж стрелы остры...
Дал ребёнку я пару игрушек,
Что осталися мне от сестры -
За свободу не жаль погремушек.

А за ним приходил Гименей
С хомутом некрасивым тяжёлым.
Я, конечно, не Карл, не Линней,
Но мгновенно просёк суть прикола.

Я сказал, чтоб он этот хомут
Бросил в Днепр в районе Херсона,
Потому что женатые врут,
И жениться мне нету резона.

Ну а после в кирасе, с копьём
И с потрёпанной серой повесткой
Приходил, чтоб доставить живьём
Грозный Арес, обличием мерзкий.

Что поделать - дать взятку пришлось
Водкой, пивом, вином и ликёром,
В общем, тем, что в заначке нашлось -
Так вот я откосил от набора.

Дальше - больше: зашёл Аполлон,
Уговаривал слогом изящным,
Предлагая мне в качестве жён
Этих муз растолстевших ледащих,

Чтобы стал я искусства жрецом.
Но какой же я жрец, Бога ради?
Что не стих, то кошу я жнецом
Чувства, мысли в страницах тетради.

Их там много запёрлось ещё,
А последним Танатос явился.
Я тогда поперхнулся борщом
И с невиданной скоростью смылся.

Примененья себе не нашёл,
И скрываюсь в каких-то вигвамах.
А вообще я скажу вам вот что:
Моего Бога нет в ваших храмах.