Сон о ледяной жертве

В гнетущей тишине полярный снег
На льды веков горами блеска мрачно оседает,
В глубинах дна немой ковчег
Всё глубже в лёд и сонность вечную врастает.

Красавица лежит на палубе холодной,
Одна не вмёрзла в твердь, сверкает в мути водной.
Осел на веках иней и сердце лёд сковал,
Прибила ко дну тьма, меч ржавый грудь пронзал.

Сквозь раны грыз он плоть, сквозь лёд врезался в древо,
Стремясь проникнуть в трюм, ковчега тёмно чрево,
Туда, где злобна сила, клубясь ночным кошмаром,
Неиствуя, металась чернеющим пожаром.

Проклятие, безумие с мертвящим душу криком
Точило, грызло трюмы, стремясь ужасным ликом
Свести с ума рассудок живых над гладью моря,
Пожрать, порвать их души, изжалить ядом горя.

Голодное чудовище из времени забытого
Желало убежать из плена ледовитого,
Но умершее судно, пожертвовав собою,
Не зря на дно спустилось с командою живою.

На сердце океана оно навек застыло,
Сокровище своё прекрасное убило…
Красавица одна хранить всё зло осталась,
Пленившей смертью тьму, ей тленность не досталась.

Последний вздох замёрз, вода в груди лишь стынет:
Холодное течение на кожу вяло хлынет,
Край платья колыхнёт, коснёт губами брови,
В артерии проникнув, осядет вместо крови.

Сверкая изумрудом, стеклянный блеск в глазах
Бесстрастно отражает сиянья в парусах,
И бусины рубинов из крови затверделой,
Вплелись в шелка волос, застывших волной белой.

И губы бледно-серы у девы с синей кожей,
Вод толщи ледяные алмазной стали ложей.
За хладнокровной жертвой кошмар себя сжирает,
И никогда живой об этом не узнает…