Простая повесть о войне. Роман в стихах. Глава пят

Глава пятая

1 часть

Узнав о гибели фон Гота,
Полковник Мюллер был взбешён.
«Теперь у вас одна забота:
Найти бандитов,- крикнул он.

Опять те головы подняли.
Виновных снова не найти!
Откуда же они узнали
И время, и маршрут пути?

Кто доложил о генерале?
Утечка в нашем штабе есть!
В который раз Вы доказали,
Что позабыли стыд и честь!

Я приказал следить! На деле
Один и тот же результат?
На фронт все, значит, захотели?
Что ж, услужить вам буду рад!

Карателей пошлите в сёла.
Сгонять и истреблять весь сброд!
От жизни этой развесёлой
За помощью пойдёт народ.

Отряд на выручку примчится.
Скворцов не сможет долго ждать.
Вот здесь Вам стоит отличиться,
Чтоб наказанья избежать!

Все силы Вам я разрешаю
На операцию сплотить.
В последний раз предупреждаю:
Отряд Скворцова истребить!

Идите, Вебер! Офицеры
Об этом все узнать должны.
Нет у меня к Вам больше веры.
Мне доказательства нужны…»

Глафира стала незаметно
За офицерами следить.
Затем всё Мюллеру секретно
При личных встречах доносить:

«Официантки все на месте.
Они, как прежде, на виду.
И редко вижу с кем-то вместе…
Ответ пока я не найду.

Офицерьё не упускает
Момента девок приласкать.
Одна из них агента знает,
И надо лучше нам искать…»

Шёл, как обычно, поздний ужин.
Кудрявцев сел за Надин стол.
Контакт сегодня очень нужен,
Он был встревожен чем-то, зол.

Она в ответ заулыбалась,
Привычно блюда подала.
Записку спрятать постаралась
И быстро в туалет пошла.

Глафира едко усмехнулась:
«Попалась пташка! Боже мой!-
За Надей через зал метнулась,-
А ну-ка, девонька, постой!

Ты что же чаевые прячешь?
Показывай мне свой карман?
Чего молчишь и чуть не плачешь?
Не потерплю я твой обман!»

Но чаевые все на месте
И нет записки под рукой.
Стоит скромняга, много чести!
«Иди, работай! Стыд какой!»

Ушла Глафира, вся пылая,
В душе скрывая к Наде зло:
«Я выслежу тебя, родная…
Сегодня мне не повезло!»

Надежда вовремя успела
В носок записку положить.
И снова принялась за дело,
Стараясь поспокойней быть.

Закончив смену, на пороге
Столкнулась с Мюллером она.
Застыла девушка в тревоге,
Ей выдержка сейчас нужна.

Два офицера задержали,
К столу под руки подвели.
Глаза полковника сказали,
Что выследить её смогли.

Довольно нагло обыскали.
В носке записочку нашли.
«Кто передал? Ответь!»,- кричали,
Круги перед глазами шли.

«Девчонку в камеру! К рассвету
Должна сообщника назвать!
Прислушайся, прошу, к совету:
Ты будешь тяжко умирать!»

И Мюллер, зло сверкнув глазами,
Пошёл с Глафирой через зал:
«А ты пойдёшь, подруга, с нами…»,-
С усмешкой офицер сказал.

Кудрявцева арестовали,
Когда он дома крепко спал.
В квартире что-то всё искали,
Он будто каменный стоял.

О Наде думал постоянно:
«Не сможет девушку спасти.
Себя ему не жаль. Так странно.
Готов давно свой крест нести.

Подпольщиков она не знала,
Под пытками должна молчать.
Пожить пришлось девчонке мало.
Спасётся, может быть? Как знать…»

Ему известно: у подполья
Имеется ещё агент.
«Товарищи! – подумал с болью,-
Фашистам их эксперимент

Осуществить всё ж не удастся.
Сейчас не сорок первый год.
Начнёт отряд опять сражаться,
Умелый стойкий там народ…

Пока Надежду не пытали,
Спала на каменном полу.
Соломы только подостлали,
Так и оставили в углу.

Она услышала сквозь дрёму:
Со скрипом отворилась дверь…
Пред нею парень незнакомый:
«Велели привести теперь!»

На стуле в тёмном кабинете
Пред нею Краузе сидел.
Ждала она всего на свете,
И страх сердечком овладел.

«Ну здравствуй, Надя! Что случилось?
Вот где мы встретились с тобой…
Как ты в подвале очутилась?
Будь откровенная со мной!-

Солдату знак он дал, чтоб вышел,-
Рассказывай, я помогу!
Ты не молчи,- сказал потише,-
Я помню – пред тобой в долгу.

Спасти от смерти постараюсь,
Подумать только надо мне.
Не все фашисты! Молча каюсь,
И нет убийц в моей родне.

Но я солдат! Мне приказали…
С врагом обязан воевать.
Войну мы, видно, проиграли
И станем скоро отступать.

Знакомые в селе найдутся?
Побег устроить я смогу.
Пока ищейки разберутся,
Уйти успеешь. Я не лгу!

Я помню: рану мне лечила,
Забыв, что враг перед тобой.
Язык немецкий ты учила,
Для объяснения со мной.

Сомнение ошибкой будет.
Доверься, Надя, мне сейчас.
Тебя замучают, осудят.
А здесь никто не слышит нас.

Тебя привёл ко мне водитель
И он готов бежать с тобой.
Сергей Донцов. Он местный житель,
Давно работает со мной.

Ещё есть время до рассвета.
Решайся! К лесу отвезу.
Пока что есть возможность эта,
Две ваших жизни я спасу.

А завтра, не взыщи, Надежда,
Помочь тебе я не смогу…»
В глазах у девушки, как прежде,
Веселья искры: «Побегу!

Мне нечего терять! Но Вальтер!
Быть может, ты пойдёшь со мной?
Ведь убивать – не твой характер,
И я горжусь сейчас тобой!»

«Спешим. Не побегу я с вами.
Навеки проклят мой народ.
И пропасть вечно между нами,
Всем отвечать пора придёт…

Донцов, войди! – позвал солдата.
Тот быстро в кабинет вошёл.
Прощай,- сказал он виновато,-
Нам расставаться час пришёл.

На заднее сиденье рядом,
Пригнувшись, сядете вдвоём,-
Окинул их серьёзным взглядом,-
И операцию начнём.

Меня пропустят, несомненно.
Обыскивать им не резон.
И мы спокойно и степенно
Проедем. Ночью гарнизон

Обязан проверять сегодня.
Я отвлеку последний пост,
А вы успеете свободно
Покинуть город. Путь не прост…»

Спал город. В темноте кромешной
Машину Вальтер молча вёл,
Надеясь на исход успешный,
На риск впервые в жизни шёл.

Вдали пост немцев показался,
Немного он притормозил:
«Счастливо, Надя! – попрощался,
Сергею пальцем погрозил,-

Ты головой мне отвечаешь
За эту девушку, герой!
Что дальше делать, твёрдо знаешь,
Ещё увидимся с тобой…»

Пока он притворялся лихо,
Отчитывал своих солдат,
Открыв в машине дверцу тихо,
Две тени проскользнули в сад.

Пригнувшись, обливаясь потом,
За город мчались во весь дух.
Пьянила радостно свобода,
И никого сейчас вокруг.

Шли быстро лесом по тропинке,
Что Надя знала с детских лет.
Путь различала без заминки,
И вскоре наступил рассвет.

Присели отдохнуть под липой.
«Сергей, признайся, ты устал?
Бежали мы с тобою лихо,
Недолог будет наш привал.

Пойдём короткою дорогой.
Болото будет впереди…»
«Устал, конечно, я немного,
Но если надо, ты веди!

Добраться засветло нам надо,
Отряд засада завтра ждёт.
Скворцову это не преграда.
И я уверен, он поймёт

Вдвоём шли молча по болоту,
Грозилось, булькало оно.
Ей вспомнилось вдруг отчего-то
Забытое давным давно.

Как в детстве бегала с подругой
частенько ягод здесь набрать.
Лукошечки несли с натугой,
Боясь в болоте замарать.

Надюшка знала все тропинки,
Ей и во тьме не заплутать.
Вокруг плывут круги, травинки:
«Сергей, за мной! Не отставать!

Немного нам совсем осталось,
На той полянке отдохнём.
Попьём воды, пройдёт усталость,
И снова по лесу пойдём…»






2 часть

Собрав под вечер штаб отряда,
Скворцов уверенно сказал:
«Услышать ваше мненье надо,
Подумать время я давал.

Как сохранить людей и силы?
Ведь знаем: нас засада ждёт».
«Есть план простой, не рвать нам жилы.
И, верю, точно подойдёт!-

Сказал Комар, ремень поправив.
Серьёзным не на шутку был,-
Мы немцам хлопоты доставим,
Чтоб Мюллер морды им набил…

Они людей своих собрали
И ждут нас в сёлах? Хорошо!
Когда нам фору так давали,
И случай выпадет ещё?

На станции взрываем склады,
Депо и ближние пути.
Составы уничтожить надо,
Чтоб, сделав это, вмиг уйти!

Какая может быть засада?
Все фрицы ринутся сюда…
Ведь к фронту движется громада:
Боеприпасы, поезда.

Нельзя остановить движенье,
Вот здесь мы их и отвлечём!
А сами в это же мгновенье
Спасать людей в селе начнём.

Такое, командир, решенье
Надумал я. Прошу простить.
Спасибо вам и за терпенье,
Что разрешили говорить…»

Скворцов смотрел на них сурово:
«Готов послушать всех подряд…»
«Да, план хорош,- Игнат взял слово,
Но очень дерзок на мой взгляд!»

«Вот тем возьмём! Держись, разведка!
Продумать всё и доложить.
Комар такое выдаст редко,
Сумел паршивец удружить!»

Фашисты к вечеру собрали
Людей в Гречихино на сход.
Сдать партизан им предлагали,
Молчал измученный народ.

Под крики и мольбы согнали
Заложников в большой амбар.
Там жертвы бились и стонали,
Боялись - полыхнёт пожар…

На небе блики заметались,
Горела станция вдали.
И часто взрывы раздавались,
Отряд бойцы не подвели.

Забегали вокруг фашисты:
Команды, крики тут и там.
И человек, наверно, триста
В машинах мчались по лугам.

Под утро взяли партизаны
Гречихино не без труда.
Сорвались у фашистов планы,
Да и на станции беда.

Горели яростно вагоны,
Цистерны с топливом и склад,
А там взрывчатки были тонны,
Всё, что отправить был бы рад

На фронт полковник. Ждал приказа,
Да вот, бедняга, не успел.
На воздух всё взлетело разом
Боялся: ждёт его расстрел.

Под этот фейерверк весёлый
Трофим Ильич себе сказал:
«Пусть это немцам будет школой…
Поднять подполье! – приказал

Сорокину,- В ружьё, товарищ!
Пощиплем немцам ночью пух.
Алеет небо от пожарищ,
И пусть у них захватит дух.

Сейчас Скворцов бойцов доставит,
Они дерутся, как орлы!
Придётся город нам оставить,
Зато зачистим все углы.

Мне жить в подполье надоело,
Я так, Геннадий, в бой хочу
За наше праведное дело,
И это нынче по плечу!»

Громили немцев коммунисты,
Не дав им и в себя прийти.
Напор их был суров, неистов,
Сметал всё на своём пути.

Бесился Мюллер в кабинете
И подкрепленье вызывал.
Всё проклинал на белом свете,
Приказы в злобе отдавал.

Ряды пополнив, партизаны
Ушли опять в свои леса.
Придёт в себя фашист поганый
И в наступленье бросит сам

Подъехавшие с тыла силы.
Зачем отрядом рисковать?
И так судьба дала им милость
Врагу бой славный показать.

«Здорово, Алексей! – Фоменко
Скворцову руку крепко жал,-
Знал, встретимся мы непременно,
И очень этой встречи ждал.

Теперь сражаться вместе станем,
И связь нам будет с кем держать.
Фашистов бить мы не устанем,
Начнём повсюду побеждать!

Сергей Донцов! Жив, комсомолец?
С тобой я тоже встрече рад…
Вот, истинно, наш доброволец,
А как там твой немецкий брат?»

«Ждёт Вальтер новых указаний.
Кудрявцева не уберёг.
Не выбив из него признаний,
Казнили немцы…» «Плох итог…

Нелёгкое он выбрал дело.
Среди врагов несладко жить.
Им чувство светлое владело:
На благо Родине служить!»

«Здесь сын его,- Скворцов вмешался.
Велю за ним сейчас послать.
С отцом он встречи не дождался,
Придётся как-то рассказать.

Сейчас привал объявлен будет.
Жаль парня. Доброты большой.
Никак он Соню не забудет…
Сочувствую я всей душой…».






3 часть

Май 1944 года

Прошла зима. Весна промчалась.
Отряд Скворцова воевал.
И, несмотря на всю усталость,
Покоя немцам не давал.

На всех фронтах шло наступленье,
Освобождались города.
Настало, наконец, мгновенье,
Что не забудем никогда.

Фашисты город покидали,
Спешили ноги уносить.
Их партизаны поджидали,
Решив момент не упустить.

Бой шёл на улицах, дворами,
На переулках и в садах.
Враги не уступали сами,
Хотя их гнал за город страх.

А по просёлочной дороге
Спешила в город наша часть.
Скворцов был рад такой подмоге:
«Нам, братцы, не дадут пропасть!»

Войска район освободили,
Врагов немало в плен сдалось.
Не верилось, что победили
И столько выстрадать пришлось!

В Тарасовку народ вернулся.
Стоят заросшие дворы.
Там дом сгорел, там пошатнулся,
Не слышно смеха детворы.

Кондратьева вошла в подворье,
По пояс сорная трава.
«Ой, сколько дел то, просто горе,
Кружится даже голова…»,-

Вздохнула грустно тётя Клава,-
Что, Олюшка, готова в бой?
Нужны здесь труд большой и навык.
Управимся вдвоём с тобой?

Солдаты наши разбегутся.
Им дальше надо воевать.
Вьюнки по стенам даже вьются,
Порядку скоро не бывать…»

«Так….  В руки косы и лопаты,-
Скворцов с улыбкой предложил,-
Сдавались где-нибудь солдаты?
Мы всё успеем. Чтоб я жил!»

«Конечно! Слово командира
Всегда для нас святой закон.
Не посрамим же честь мундира
И сорняки прогоним вон! -

Смеялся Саша. Увлечённо
Косу взял в руки, осмотрел.
Точить бы надо,- удручённо
Сказал,- да кабы я умел…»

«Учись у старших! Мы поможем,-
Свою Скворцов уже вертел,-
И с этим справиться все сможем,
Осилишь, если захотел!

Минут пятнадцать и за дело,-
Косу он подержал в руке,-
Душой так радость завладела,
Как в самом мирном мужике.

Пойдём косить. Увидит Клава,
Что командир не лыком шит.
Гордиться им должна держава,
Все сорняки вмиг сокрушит!»

Он стал косить траву упорно,
Сашок за ним не успевал.
Смеялась Клавдия задорно,
А суп на печке закипал.

Бурьян легко сгребала Оля,
Носила в дальний уголок.
Работали с улыбкой, вволю.
Труд, словно воздуха глоток,

Заставил их забыть о боли,
Всеобщем горе и войне.
Был командир собой доволен:
«Теперь мы снова на коне!»

«Работнички! Пора обедать,
А то умаялись совсем.
Прошу вас супчика отведать.
Я постаралась, хватит всем…

Идите! Быстро мойте руки,
Копать потом я помогу.
Возьму вас разом на поруки
И командира сберегу!»

Дня через два хозяйство Клавы
В порядок полный привели.
«Мы поработали на славу.
Эх, семена б ещё нашли!

Тогда б картошку посадила,
С запасом на зиму б была.
Земля давно здесь не родила
И отдохнула, ожила.

Задумалась она немного,-
По сёлам, может быть, пойдём.
Тепло, нетяжела дорога,
Семян каких-нибудь найдём.

Да на вещички обменяем.
Пойдёшь ли, Олечка, со мной?
На случай счастье попытаем.
Земля пустует, Боже мой!»

«Ты, тётя Клава, успокойся!
Конечно, я с тобой пойду.
Засеем огород. Не бойся.
Труды твои не пропадут.

Солдатиков своих проводим,-
Прижалась к Сашину плечу,-
Тогда и за картошкой сходим…
Так расставаться не хочу!»

«Что, Клава, может, их поженим?
Пойду, узнаю в сельсовет.
Ткаченко там. Потом отметим.
Жениться будем или нет?

Он посмотрел на всех пытливо,-
Иль ты, Сашок, пойдёшь служить?
А Ольга будет терпеливо
Здесь ждать тебя и слёзы лить?»

Тот даже и не удивился:
«Согласен, дядя Алексей!
Сказать вам просто не решился,
Давно болит душа о  ней!»

Он обнял Олю. Засмущались,
Подальше в огород пошли.
Родные вслед им улыбались,
В дом потихоньку перешли.

«О нас смогу замолвить слово?-
Серьёзно Алексей спросил,-
Опять ты скажешь, не готова…
Ждать у меня не стало сил.

Давай поженимся, родная…
На фронт я, Клава, ухожу.
Паёк положен вам, я знаю.
В полковниках теперь хожу…»

«Что мне паёк? Век ждать я буду!
Вернись живым, любимый мой!
Итак, жена…,- взяла посуду,-
Ты в сердце навсегда со мной…»

Припав к его груди тоскливо,
По-бабьи всхлипнула она:
«Согласна я, нетерпеливый…
Подумать разве не должна?»

«Ну вот тебе: должна подумать…
Три года разве малый срок? -
Другое не могла придумать,
Чтоб дольше волноваться мог?»

Ткаченко расписал две пары,
Людей набилось в кабинет.
Затем запели под гитары,
Дай Бог любовь им и совет…

Гуляли свадьбы всем отрядом.
Был весел, наконец, народ.
А смерть бродила где-то рядом,
Не обойдёшь, как речку,  вброд.

Грустила очень Валентина,
Скрывала слёзы на глазах
И прижимала молча сына,
А тот вертелся, егоза.

К отцу просился он на руки,
Малец не в силах был понять:
Не избежать им всем разлуки,
Поэтому грустила мать.

«Валюша, больно! Понимаю…
К разлуке трудно привыкать,-
Шептал Степанов, обнимая,-
Тебе придётся снова ждать.

Прогоним немцев и с победой
Вернёмся в наш любимый край.
Не разлучат нас горе, беды,
Меня ты чаще вспоминай!»

Три дня спустя отряд Скворцова
На фронт с войсками уходил.
Когда назад вернутся снова,
Никто не знал. Хватило сил

Ему без слёз с женой проститься,
Обняться скромно у ворот.
Сдержался, надо торопиться,
Кругом сновал, спешил народ.

Вдаль по просёлочной дороге
Ушла колонна, след простыл.
Подкашивались с горя ноги,
Из женщин кто-то тихо выл.

Домой вернувшись, Клава с Олей,
Обнявшись, наревелись всласть.
«Нет в мире хуже женской доли,
От мужиков одна напасть!

Нас любят - плачем, бросят - плачем!
Но как же плохо нам без них!
Глупы, наверно, не иначе…
И бьёт судьба дурёх таких…,-

Сидела Клава и рыдала,
Сметая крошки со стола,-
О Лёше я всю жизнь мечтала,
Сказать об этом не смогла!»

Так, говоря о сокровенном,
Сидели долго у окна.
В окошко глядя откровенно
Взошла красавица-луна.

В домишках рядом, по соседству,
Солдатки плакали в тиши.
На свете нет такого средства,
Чтоб их проблемы разрешить….

Чуть свет две женщины с узлами
По деревням несмело шли.
Хоть голодали люди сами,
Но кое-что для них нашли.

И поменяли на одёжки
По мелочи, кто что имел:
Горох, фасоль иль горсть картошки,
Дедок семян не пожалел…

Обычно в поле отдыхали,
Просились редко на ночлег.
Семян немножечко собрали,
Помог наверно оберег,

Что Клавдия носила свято
На тонком шёлковом шнурке.
Надела бабушка когда-то,
Крестясь, на шейку внученьке.

Она с племянницей шутила:
«Рассада быстренько взойдёт.
Я даже в мыслях разместила,
Где у меня и что растёт.

Зимой теперь картошка будет
И суп с фасолью. А горох?
Кто пирожочки с ним забудет?
Он с маслицем совсем не плох…»

Чтоб лучше сократить дорогу,
Привычно через лес пошли.
Отстала Ольга понемногу,
Круги перед глазами шли.
      
У речки тихой, синеокой
Пришлось устроить им привал.
Сев под берёзкой невысокой,
К груди племянницу прижав,

Спросила Клавдия чуть слышно:
«Никак ты, девка, понесла?
И как же это быстро вышло?
Весь день ты чуть живая шла».

«Давно…. Сказать тебе боялась,
Вдруг стало так нехорошо.
Скрывать я ото всех старалась,
Четвёртый месяц уж пошёл…»

«Зачем молчала? Саша знает?
Нельзя беременность скрывать…»
«Он в этом больше понимает,
Ему ума не занимать.

Врач будущий. Давно заметил.
От счастья чуть не задушил.
Он самый лучший друг на свете,
Мне сразу замуж предложил.

Поэтому оставил с Вами.
Какой же я теперь боец?
Такое счастье между нами,
Узнали б мама и отец.

Велел беречь себя и сына,
И из деревни ни ногой.
Такая грустная картина,
Хочу я, тётушка, домой!»

«Поедешь, Оля, не волнуйся.
В себя немножечко придёшь.
Ну что, пойдём? Да ты разуйся!
Так ножки бедные набьёшь.

Тропинки здешние лесные
В травинках мягкие, как пух.
Красоты наши непростые
Поднимут непременно дух…»

К Тарасовке пришли под вечер,
Над лесом догорал закат.
Никто не заспешил навстречу,
Двор горькой грустью был объят.
   





4 часть

Шла Оля улицей знакомой.
Вот перед нею двор родной.
Не верилось, что снова дома,
И на душе такой покой.

Хотелось плакать и смеяться,
Не в силах чувства разобрать.
Опять бы в детстве оказаться:
Сейчас её окликнет мать…

А дом смотрел проёмом окон
Без стёкол где-то и без штор.
На сердце стало одиноко,
Открыла двери в коридор.

Шла по ступеням. Раздавались
В подъезде лёгкие шаги.
Тоскливо в сердце отдавались,
Поплыли в воздухе круги…

Вот дверь свою ключом открыла,
В потёмках в комнату вошла.
Пыль, затхлость по углам царила,
Сдержаться больше не смогла.

Присела на диван знакомый
И дух едва перевела:
«Я, мама, наконец-то, дома!
Здорова и пока цела…»

На полочке напротив – фото,
Был снимок сделан до войны.
И сжалось сердце отчего-то,
Набат звенел средь тишины.

«Нет, не к лицу тебе сдаваться,-
Сама себе шепнула вдруг,-
Немедленно должна прибраться,
Порядок навести вокруг…,-

Открыла кран. Вода бежала
Струёй упругой и  живой,-
Всё перемою я сначала
И лишь тогда найду покой…»

Трудилась долго и упорно,
Смывала всюду пыль и грязь.
Поправив локон непокорный,
От радости в душе, светясь.

Дом стал опять таким, как прежде:
Уютным, чистым и родным.
Слезам на смену свет надежды
Явился лучиком живым…

В дверь постучали: «Кто, откуда?-
Стараясь ровненько дышать,
Открыла Оля…,-  Вот так чудо!-
Сил не хватило закричать,

Подругу Нину обнимая:
Давно приехала? Входи!
Весь день я мыла, убирая.
Здесь всё, как раньше, погляди!»

Они болтали без умолку,
Стараясь о войне забыть.
Но в этом было мало толку,
Решилась Оля, как тут быть:

«Скажи, известно что о маме?
Вы вместе ехали тогда…
Назад вернулись только сами,
Случилась, может быть, беда?»

В глаза смотреть боялась Нина.
Слов нет такое рассказать!
Она ни в чём здесь неповинна.
Но как ей это доказать?

«Наш поезд немцы разбомбили.
Мне страшно, Оля, вспоминать.
Братишек сразу же убили,
Едва жива осталась мать.

Пошла на фронт. Что было дальше,
У нас известий нет давно.
Пошли запрос. На счастье ваше
Ответ напишут всё равно…»

«А дедушка и дядя Ваня…
Вернулись в город к нам опять?
Вновь семьями дружить мы станем,
Родных всем вместе легче ждать…»

«Погибла мама в той бомбёжке.
Тоскует дедушка по ней.
Сейчас отвык уже немножко…
От папы никаких вестей».

Они заплакали, обнявшись,
Тоскуя молча о своём.
И за руки, как прежде взявшись,
Сидели долго летним днём.

«Я замуж вышла. Саша служит.
Мы в партизанах были с ним.
И мне давно никто не нужен…
А Севка стал совсем другим!

Всех потерял. Один на свете.
Вернулся бы скорей домой.
Его мы как родного встретим,
Поженим, может быть, с тобой!

Ребёночка я жду…,- смущаясь,
Краснея, замолчала вдруг,-
Ты заходи. Я не прощаюсь…,-
Скрывала Оля свой испуг…

Одной ей страшно оставаться,
Узнав о гибели родных.
Смех Лёшин начинал казаться
И мысли только лишь о них.

Два месяца она терпела,
Но на базаре как-то раз,
Наталью с Надей разглядела
И всё решилось в тот же час.

Собрав нехитрые пожитки,
Простившись с Ниной на бегу,
Была под вечер у калитки
Домишка Клавы: «Не могу

Одна я жить в пустой квартире.
Вам письма грустные писать…»,-
А та, открыв объятья шире:
«Хотела ехать и забрать…

Так плохо без тебя, родная!
Совсем одна я извелась.
Пойдём, картошка молодая
Готова. В печке заждалась!»






5 часть

Ноябрьский холодный ветер
Позёмку вдоль дворов метёт.
Сбивает с ног кого ни встретит,
В садах деревья долу гнёт.

В печи дрова пылают жарко,
По всей избе тепло идёт.
Шипит, румянится поджарка,
Под лавкой котик кашу ждёт.

Сынишку Оля накормила
И положила на кровать.
Он закряхтел, скривившись мило,
Готов был дерзко закричать.

Зашла Надежда их проведать,
Снег отряхнула у дверей.
«Мы собираемся обедать…
Садись! Нам будет веселей,-

Подруге Ольга предложила,-
Суп. Каша на печи дойдёт...
Алёшу спать я уложила,
А он ещё чего-то ждёт…»

«На руки!  Мамка приучила,-
Смеётся Клава у окна,-
А я плутишку изучила,
Но тоже, девоньки, грешна.

Ведь не успеет он заплакать,
Беру на руки покачать.
И знает милый забияка:
Ему нам в радость потакать…

Надежда, письма получаешь?
Так говори нам всё подряд…
Ты ничего там не скрываешь?
Глаза о многом говорят»

Надежда тихо зарыдала:
«Кудрявцев Севочка убит…
Сорокин… Булкина не стало,
Игнат израненный лежит…

Письмо из госпиталя пишет,
Воюют в Польше земляки.
Мне очень жаль,- сказала тише,-
Такие гибнут мужики!

А ваши живы и здоровы,
Привет Игнат в письме прислал.
Алёшке ласковое слово,
Чтоб он быстрее подрастал…»

Заплакала, волнуясь, Оля.
Жаль Севку. Милый и смешной.
Он испытал так много боли,
Совсем не очерствев душой.

Как рассказать об этом Нине?
Она его с надеждой ждёт…
От всех потерь вновь сердце стынет,
Когда ж конец войне придёт?»

«Поплачьте, девочки! Так надо…
Пойду сейчас я в сельсовет.
Узнаю сводки…,- тёплым взглядом
Смотрела Клава,- Да обед

Поешьте, милые! Ни крошки
Чтоб не оставили сейчас.
Худые, будто в марте кошки!
Взглянули бы мужья на вас!

Я не шучу! Приду, проверю!
Подумаешь, раскисли вдруг…»,-
Послышалось уже за дверью,
Улыбку вызвав у подруг…

А Клавочка в пургу сбежала,
Чтоб слёз не видели её.
«Сыночки, милые! – шептала,-
Разбили сердце вновь моё!

Я Севочку ещё ребёнком
Носила на своих руках…»,-
А ветер выл и мёл позёмкой,
Сушил ей слёзы на щеках.





6 часть



             Май 1945 года

Весна в Тарасовку явилась,
Стояли все сады в цвету.
И небо синевой светилось,
Дополнив эту красоту.

С утра у Клавы в огороде
Работы – душу ублажай...
И надо дань отдать природе,
Богатый будет урожай.

Взошла рассада так игристо,
И сразу завязь началась.
Всё прополов на грядках чисто,
Она на завтрак собралась.

Бежит к ней Танечка соседка.
Смеётся, плачет – не понять.
Присела Клавдия в беседку,
А та кричит: «Велел опять

В правленье звать всех председатель…
Наверное, войне конец!
О, Господи! О, мой создатель!
Вернётся, может, наш отец!»

Татьянка по селу помчалась,
А Клава Ольгу позвала:
«Пойдём! Я сразу догадалась,
Что весть хорошая пришла!»

Народ собрался у правленья.
Ждут председателя, молчат.
И вдруг им всем на удивленье,
Из репродуктора звучат

Слова, что очень долго ждали:
«В Берлине пять часов назад,
Акт немцы с нами подписали!
Капитуляция! Я рад

Всем сообщить о Дне Победы!
На площадях Москвы парад.
Домой войска в Союз поедут,
Закончился фашистский ад!

В календарях навеки будет
Отмечен праздник дорогой.
Никто на свете не забудет,
Какой достался он ценой!

Встречайте праздник – День Победы!
Я поздравляю весь народ!
Пусть никогда ни смерть, ни беды
Война нам больше не несёт!

Всех с праздником, вас, дорогие!
К земле знамёна приклонив,
Мы вспомним имена родные,
Кто грудью землю защитив,

Остались где-то на чужбине.
Лежат теперь в сырой земле.
И слава, и почёт отныне
Всем им, погибшим на войне!»

Народ молчал. Не доходило
То, что узнали, до сердец.
И вдруг всех радость охватила,
Ошеломило, наконец!

«Войне конец! Победа, бабы!
Вернутся мужики домой! –
Не понимали что-то. Рады
От весточки такой простой…

«А ну тащи столы! Накроем!
У каждой что-то в доме есть!
Сроднённые одной судьбою,
В душе храня любовь и честь,

Мы - русские, простые бабы!
Пришлось нам столько испытать.
Однако мы народ не слабый,
Давай победу отмечать!»

И началось вокруг такое,
Что трудно даже объяснить!
За счастье общее, простое,
Наверно грех сейчас не пить!

А много женщинам ли надо?
Запели песни от души.
Одна для них теперь награда:
Спокойно на земле пожить!

Внучат желанных и весёлых
Дождаться на родной земле.
Чтоб тёплый хлеб и лук зелёный
Не пропадали на столе.

Немного радость поутихла,
И Ольга собралась домой.
«Поеду я,- сказала тихо,-
Вернётся в город Саша мой…

Сама хочу я мужа встретить,
Пойти с цветами на вокзал».
«Ну что могу тебе ответить?
Поедем! Мне Кузьмич сказал,

Что завтра утром на рассвете
Пойдёт машина на базар.
В кабинку сядете, как дети,
Я в кузов, поберечь товар…»,-

Шутила с Олей тётя Клава,-
Иди вещички собирай.
Поездка с Лёшкой не забава,
Намаемся, ты так и знай….»

Шло незаметно дальше время,
И город, возрождаясь, жил.
Преодолев разрухи бремя,
Он жизнью новой дорожил.

Спешил на станцию устало
Измученный войной народ.
И сердце утром трепетало
В надежде: эшелон придёт!

Вновь кто-то мужа, сына встретит,
Чтоб, наконец, его обнять.
Кто лиц любимых не заметит,
Тот завтра снова будет ждать.

Встречать другие эшелоны,
В душе надежду сохранив.
Стоять со страхом на перроне,
Шепча себе: «Я верю, жив!»

В квартире убрано и чисто,
На кухне варится обед.
Смеётся Оленька лучисто,
Сын улыбается в ответ.

«Опять горишь от нетерпенья?-
Спросила Клава,- так беги!
Поешь. Налей чаёк с вареньем,
А я закончу пироги.

Беги, встречай! Не беспокойся.
Алёшеньку я уложу.
Переоденься и умойся,
Не плачь там, Оленька, прошу…

И завтра эшелоны будут.
Приедут. Только потерпи.
Дорогу к нам-то не забудут,
Сердечко, слышишь, укрепи…»

Стояла Ольга на перроне,
К груди прижав букет цветов.
Вокруг толпа кричит и стонет.
Ей стоило больших трудов

К вагонам чудом подобраться.
Застыл на месте эшелон.
Держалась, чтоб не разрыдаться,
Моля в душе: «Да где же он?

Родной, единственный, желанный!
Мои надежды и мечты.
Миг встречи этой долгожданной,
Конечно, также ждёшь и ты!»

Толпа редела…. Пряча слёзы,
Шла Ольга не спеша домой.
И, засмотревшись на берёзы,
Споткнулась. Твёрдою рукой

Вдруг поддержал её учтиво
Военный, взяв под локоток.
И, посмотрев в глаза пытливо,
Сказал, смеясь: «Поверь, не мог

Я сквозь толпу к тебе добраться.
Скворцова где-то потерял.
А он, шутник, и рад стараться,
Друзей, наверно, повстречал.

Ну здравствуй, женушка! Родная!»,-
Да это ж Саша перед ней.
Она стоит, не узнавая,
А сердце бьётся всё сильней.

Совсем другой. Переменился.
Стал старше, выше и милей…
Её молчанью удивился,
Легла морщинка меж бровей.

И Ольга, торопясь, прижалась
К широкой мужниной груди.
«Тебя так долго дожидалась,
Что слов сейчас мне не найти….

Скворцов догнал их возле дома:
«Насилу выбрался сейчас.
Вокруг друзей полно, знакомых,
Едва успел догнать я вас.

А то пришлось бы перед Клавой
Оправдываться, где я был!
Боюсь я вашу тётку, право.
Зачем такую полюбил?

А так при всех хоть расцелую,
Чтоб не успела заворчать.
Какой пример вам подаю я,
И чувства надо придержать…»,-

Шутил, как прежде, их весёлый,
Неутомимый командир.
В боях и переделках смелый,
И для своих солдат кумир.

Жену любил самозабвенно.
Робел при виде ясных глаз.
За шутками же неизменно
Скрывал застенчивость сейчас.

Дверь Клава живо отворила,
С улыбкой светлой приняла.
Любовь во взгляде подарила,
При всех Скворцова обняла:

«Живой, Алёшенька! С приездом!
Я проглядела все глаза.
Всё утро провозилась с тестом…
Приём чтоб лучший оказать».

«Зачем ты, Клавдия, смущаешь?
Без пирогов бы обошлись.
Борщом ты знатным угощаешь.
К нему бы и сто грамм нашлись…».

Волнуясь, Ольга проводила
К кроватке Сашу. Сын их спал.
«Не хочешь, чтоб я разбудила?
Пора пришла, чтоб мальчик встал.

Потом он ночью спать не будет…»
Сынишка ручки разбросал,
Был трогательно мил и чуден.
Глаза открыл и мать узнал.

Он потянулся к ней навстречу,
Заулыбался и привстал.
Отец остался незамечен,
Хотя так встречи с сыном ждал.

Он руки протянул к сынишке:
«Иди, Алёшенька, ко мне!»,-
Но тот не удивился слишком,
Пошёл к нему, а не к жене.

Рассматривал его так долго,
Водил ладошкой по лицу.
Смотрел внимательно и строго,
Наверно привыкал к отцу…

Под вечер прибыли соседи,
Иван Семёнович с семьёй.
Мелькнуло времечко в беседе,
Пора бы всем и на покой.

По-доброму друзья расстались,
И сном объятый дом затих.
Две пары до утра шептались,
Огромный мир исчез для них…







7 часть

За завтраком решилась Клава:
«Пора нам ехать, Алексей.
Танюшка там устала, право…
Весь дом мой, огород на ней.

Она прекрасная соседка,
И дальше станет помогать.
И выручает нас нередко,
Но надо, Лёша, совесть знать!»

«Чего, жена, разгорячилась?-
Смеётся ласково Скворцов,-
Ведь ничего же не случилось.
Поедем завтра. Я готов!»

И Клава сразу засияла,
Зачем ей от родных скрывать?
Пешком в Тарасовку б бежала,
Тоску по дому не сдержать…

Вокзал шумел. Вокруг движенье.
Накрапывал холодный дождь.
День был похож на настроенье,
Которого совсем не ждёшь.

Скворцовы наскоро прощались,
Им не хотелось уезжать.
Автобус, наконец, подали:
«Вас в гости, Оля, будем ждать…»,-

Целуя, быстро прошептала
Ей тётушка, взяв чемодан…
Пропало здание вокзала.
Размах полей покрыл туман.

Вдали леса зазеленели.
Автобус скорость набирал.
Супруги рядышком сидели,
Муж руку Клавдии сжимал.

Приветливо их домик встретил.
Давно хозяев поджидал.
Всё осмотрев, Скворцов заметил:
«Вернуться я сюда мечтал.

Здесь райский уголок! И странно,
Я так давно не отдыхал.
Встать хочется на зорьке рано.
Отлично б огород вспахал.

Все сорняки я вырву с корнем!
Истосковался по труду.
«Займёшься с утреца упорней,
Работу я тебе найду…»,-

Ему в ответ жена смеялась,-
Мне надоело жить одной.
Всегда успеть во всём старалась,
Теперь помощник вон какой!»

Едва во двор войти успели,
Спешит Татьяна к ним бегом.
«Приехали? На той неделе
Вас поджидали всем селом!

Порядок навели всем миром.
Полы помыли, окна, всё!
Я сообщу в контору мигом,
А то обидятся ещё!»

«Танюшка, подождём до завтра!
Обед сегодня не готов…»,-
Та унеслась быстрее ветра,
В ответ не разобрать им слов.

Спокойно Клава разложила
В избе вещички: «Отдохни
С дороги, Лёша,- предложила,-
Ох, наконец-то, мы одни…

На ужин суп я приготовлю,
И что позавтракать найдём…».
«Взгляни в окно,- сказал с любовью
Ей муж,- пока гостей не ждём,

Они к нам сами напросились.
Пошли теперь друзей встречать».
Глаза у Клавы округлились:
«И чем их станем угощать?

Нет ничего! Я не готова…»,-
А Алексей во двор спешил,-
Рад видеть вас всех вместе снова!
Как дальше быть, сейчас решим…»

«Да что решать?- смеётся Надя,-
Встречать, готовы вас всегда…
Вам думать ни о чём не надо,
Сойдутся скоро все сюда».

Во двор несли кастрюли, миски,
Скамейки, чарочки для всех.
«А вот горилка, лучше виски!» -
Сказал Игнат под общий смех.

И оглянуться не успели,
Под пышной яблонькой в саду
За стол накрытый дружно сели
И слова командира ждут.

Встал Алексей. Смех прекратился:
«Друзья, с победой! Пьём за тех,
Кто к нам с войны не возвратился,
За наше братство и успех!

Я рад, Игнат, Григорий, Надя!
Михаил Кузьмич, наш дорогой!
Что, на все трудности не глядя,
И страшною такой ценой

Смогли мы победить фашистов!
Мир долгожданный на земле…
День солнечный такой, лучистый…
И угощенье на столе…

Так будем сеять хлеб Отчизне!
Детей рожать. Любить за тех,
Кто отдал за свободу жизни
И свято верил в наш успех!»

Взгрустнули молча. Каждый думал
О тех, кто больше не придёт.
И кто-то вдруг сказал средь шума:
«Как Пашки нам недостаёт!

Вот бы его сюда с тальянкой…
Где весельчак наш дорогой?»-
Григорий глянул на Татьянку,
А та поникла головой.

Негромко песню затянули,
Вдруг раздаётся у ворот:
«Мы шли на танки и под пули…
Привет вам всем, честной народ!»,-

Комар с тальянкой появился
И плясовую заиграл.
От счастья кто-то прослезился,
Закат за лесом догорал…

Кузьмич позвал с собой Скворцова:
«Пойдём, покурим в огород.
Прошу тебя я на два слова…
Повеселится пусть народ.

Ты, Алексей, мне не поможешь?-
Присел на старое бревно,-
Руководить людьми ты можешь,
И знаю я тебя давно.

Секретарём пойдёшь в ячейку?
Колхоз нам надо поднимать.
Сейчас за каждую копейку
Придётся много сил отдать.

В районе говорил об этом.
Согласие Фоменко дал.
Поля пустуют этим летом,
Но дел, поверь, кругом завал».

«Я, Михаил Кузьмич, отвечу:
Доверием весьма польщён…
И партии пойду навстречу,
Хотя растерян и смущён.

Командовать отрядом проще,
Задача там была ясна.
Не на блины явился к тёще,
Сноровка в деле быть должна».

«Поможем, Алексей! Усвоишь
И эти навыки, поверь.
Авторитетом всё покроешь,
И свой ты среди нас теперь…»

Под яблоней опять запели,
Ликует, празднует народ…
На небе звёзды загорелись,
Спешила снова жизнь вперёд…

Прощались за полночь устало,
Все расходились по дворам.
«Присядь со мною рядом, Клава,
Хочу признаться в чём-то сам.

Жену за плечи обнял с лаской:
«Кузьмич в секретари позвал.
А я,- он посмотрел с опаской,-
Согласье, не подумав, дал…

Какой я секретарь ячейки?
Привык командовать в строю.
И получу не раз по шейке
Да опозорю жизнь свою!»

«Алёша! Правильно ты сделал.
Народ доверьем наградил.
Нас поведёшь вперёд умело,
Ума не занимать и сил.

Тебя все любят, уважают!
Поверь, товарищ секретарь!
В парткоме тоже дело знают,
Не сомневайся, мой бунтарь…,-

Она к нему, любя, прижалась,-
Давай уже, Алеша, спать.
Я так сегодня измоталась,
А завтра раненько вставать…»

Вновь полетели дни в заботах.
Народ трудился, оживал.
Повсюду спорилась работа,
Колхоз свои задачи знал.

Письмо Скворцовы получили.
Писала Оленька о том,
Что с Сашей уезжать решили
В Москву и покидали дом.

«Учиться дальше я готова,
Всегда мечтала стать врачом.
И Саша восстановит снова
Учёбу. Очень горячо

Вас всех целуем, обнимаем,
Приветы просим передать.
Роднее вас людей не знаем
И будем помнить и скучать.

У Саши мама заболела.
В её квартире станем жить.
Приехать нам она велела,
Отъезд не в силах отложить…»

Письмо читала Клава с грустью,
Считала Оленьку за дочь.
«Что ждёт их в этом захолустье?
Молиться стану день и ночь!»







8 часть

В Московской городской больнице
Шла операция сейчас.
У Ольги сердце будто птица,
В груди трепещет третий час.

Доверили ей роль хирурга
И человеческую жизнь.
Ей было страшно, но испуга
Не показала… «Ну держись!-

Сама себе шепнула,- Надо,
Когда-то это начинать.
Преодолеть в себе преграды
И научиться жизнь спасать…»

«Вы молодец, Ольга Петровна!-
Сказал профессор,- ухожу,-
Вы шьёте правильно и ровно.
Без замечаний, я скажу…

На пять экзамен этот сдали!
Теперь работать и дерзать.
Об этом, знаю, вы мечтали,
Пора уже практиковать…»

Счастливой Оленька вбежала
В просторный светлый кабинет.
Присев, немного отдышалась,
Дел больше на сегодня нет.

Не торопясь, переоделась,
Смахнув с лица тревоги тень.
Домой вернуться не терпелось.
А за окошком майский день

Шумел на улице движеньем,
Весёлым щебетаньем птиц.
Предпраздничное настроенье,
Не ведая сейчас границ,

Заставило вдруг улыбнуться.
Хотелось над землёй парить.
Стук в дверь заставил обернуться,
На столик сумку положить.

«Войдите! – Очень удивилась.
Приёма ведь сегодня нет!
Дверь потихоньку приоткрылась,
И Ольга замерла в ответ.

Наш Пашка! Милый! Ты откуда?
Глазам не верю я своим…
А завтра праздник. Это чудо!
Ты незнакомым стал таким…»

«Я, Павел Дмитревич. Известен,
В округе всем как педагог…
В Тарасовке, что интересно,
Никто подумать бы не мог

О том, что просто не узнают
Меня друзья спустя шесть лет…
Совсем уже не вспоминают,
А я забыть не смог в ответ!»

«Тебя мы, Паша, не забыли!
Я растерялась, дорогой!
Приехать летом к вам решили.
Пойдём же поскорей со мной…»

«Взгляни в окно скорее, Ольга.
Под деревом стоит Скворцов…
Мы ждём тебя довольно долго,
И не на шутку он суров.

Устал, и жарко нестерпимо.
Приходится ему терпеть.
А солнце жжёт неумолимо,
Решился форму он надеть…

И рядом с ним, конечно, Клава.
Танюшка на скамье сидит.
Она - жена моя. А справа -
Игнат с Надеждой. Что за вид!

Нам надо срочно сделать фото!-
Комар за руку Ольгу взял,-
И всё же грустно отчего-то.
Я всех друзей в Москву созвал,

Чтоб встретить праздник День Победы!»
«Пойдёмте, Паша, к нам домой!
Я накормлю вас всех обедом
И я так рада, Боже мой!»

Они к друзьям с улыбкой вышли,
Шумел листвою тихий сквер.
И зеленью чудесной, пышной
Всех радовал травы ковёр.

Весна тепло дарила людям
И радость долгожданных встреч.
Путь за плечами очень труден,
Но память сможет всё сберечь.

Навстречу Ольге вышла Клава.
Её сегодня не узнать.
И, выступая величаво,
Напомнила ей чем-то мать.

Играл волной волос небрежно
Весёлый ветер озорной.
В её глазах сияла нежность
И счастье женщины простой.

Все очень рады были встрече,
Рассказам не было конца.
И к дому Оленьки под вечер,
На удивление жильцам,

Вошли во двор гурьбой счастливой:
«В квартире место вам найдём!-
Спешила Ольга торопливо,-
Сейчас и ужинать начнём.

Приезд ваш пусть сюрпризом будет!
Что интересней и милей.
Вас Саша очень сильно любит,
Жаль, стали как-то мы взрослей…»







9 часть

С утра в квартире неспокойно,
Гостей встречали дорогих.
Их разместили всех достойно
Среди товарищей, родных.

Стол был накрыт в просторном зале,
Где все на праздник собрались.
День этот очень сильно ждали,
Пусть не для всех мечты сбылись…

Шумели: «Слово командиру!
Скворцов, скажи! Не возражай!
Вставай скорей, анализируй.
Друзей своих не обижай!»

Встал Алексей, бокал сжимая:
«Хотел бы я послушать вас!
Но ситуация такая,
Что просьба ваша - мне приказ…

Шесть лет прошло. Всё изменилось.
Народ окреп, страна живёт.
И братство наше так сроднилось,
От счастья просто сердце мрёт…

Но вспомним годы боевые…
Друзей, родных, что не придут.
Их души - чистые, простые -
В сердцах у нас всегда живут.

Пока мы помним, будут живы
Кудрявцевы: отец и сын,
Сорокин, Ваня. Смерть и взрывы…
Их помнить будем до седин!

Сегодня праздник! Доблесть нашу
На площадях увидим мы.         
Парад в Москве опять докажет
Величие и мощь страны». 

«Дедуля, про войну расскажешь?»-
Сынишка Оленьки спросил,-
«Да как же тёзке здесь откажешь?
Ты только, внучек, попроси!

И на парад возьму с собою!
Там есть что, Лёша, посмотреть…
Гордиться стану я тобою,
Внучонка радостно иметь!»

«Вот это здорово! Скорее
Пойдём, дед Лёша, на парад!»
«Да мы туда ещё успеем…»,-
Скворцов мальчонке очень рад.

По площадям Москвы-столицы
Пошли войска, чеканя шаг.
И торжеством сияли лица,
Алел на солнце каждый флаг.

Алёшенька сидел у деда,
Как обещал тот, на плечах.
И лучший праздник - День Победы
Открылся на его глазах.

Шли воины, сжимая гордо
Оружие в своих руках.
Всем видом обещая твёрдо:
Не сунется к нам больше враг!

Защитники твои, Отчизна,
Незримо клятву вновь дают.
Во имя счастья, вечной жизни
Гремит над площадью салют!

Настало время расставаться.
Вокзал. Шумит вокруг народ.
Друзья спешили попрощаться,
Ведь скоро поезд отойдёт.

«Ты, Оленька пиши мне чаще!-
Просила Клавдия, любя,-
Письмо придёт, и жизнь послаще,
Так не хватает мне тебя…».

Казалось, все обговорили,
Но боль разлуки не унять.
Минуты быстро проходили,
Пора места им занимать.

«Вы летом к нам должны приехать,
Чтоб на раздолье отдохнуть.
Алёшке надо больше бегать.
Дождётесь отпуска - и в путь…»

Умчался поезд. На перроне
Осталась Олина семья.
Печали незримо души тронет,
В ней навсегда живут друзья.

Бессмертно братство фронтовое.
С годами станет всё прочней.
И как забыть сердцам такое:
Войну, разруху, смерть людей?

Народ любить, трудиться станет.
Беречь Отчизну, край родной.
И пусть войну в числе преданий,
Когда-то вспомнит род людской…


            Конец




                ОТ АВТОРА

    Роман в стихах «Простая повесть о войне» посвящён памяти моего отца
 Москаленко Ильи Антоновича, деда Москаленко Антона Ефремовича, участникам
 Великой отечественной войны.   А также всем фронтовикам,погибшим за
 освобождение нашей великой родины и  ныне живущим... 
      
    Память о них будет жить в  сердцах  людей на протяжении долгих лет.
    Герои романа   –   это   собирательный   образ  родного народа, который
 нашёл в себе силы,  чтобы  сражаться с фашистами.
    Быть на фронте или в партизанском отряде, находиться всегда под прицелом,
 голодать и страдать от холода - это подвиг! И его не должны забыть!
    Будем помнить   и гордиться героями,  смерть  которых не была напрасной.
    Найдутся  критики  и  скажут: писать надо о том, что сам пережил и видел.
 Но в свой роман я вложила всю душу. Вместе с полюбившимися героями шла в
 атаку, бросалась под танки.  Переживала  и любила. Это моё виденье войны.
 Моё  представление  о ней. Светлая память всем,не вернувшимся с войны.
    Почёт  и  уважение  живущим ветеранам! От всего сердца благодарность
 за мир на земле,  за  наше  счастливое  детство и юность. Слава России!
    Пусть наш народ больше никогда не узнает войны!Наша огромная страна Россия
 станет  самой могучей и богатой державой. Пусть процветает в ней доброта,
 вера и любовь!
       

              Моя  книга – подарок к 70-летию Победы!


     Светлана Ильинична Бычко