Шаровая молния

Альбом – Родовая книга. b@rd-edy@rd (аудиозапись)
Песни в "Ссылках на другие ресурсы" внизу главной страницы.


Посвящается моей бабушке Вере Афанасьевне Панкратовой
и всем родным!


Такой вот случай был в посёлке Старина – перед войной,
Над деревенькой этой – медленно и незаметно туча нагружала,
Гроза случилась на Воздвижение в сентябре – с предутренней порой,
Когда детей сонливых, мама, в школу одевая, провожала.
 
Приятный запах в ноздри лез, пекла мать Лиза детям пироги,
И не хотелось в школу уходить, и просто выходить из дома.
Последние спокойные мгновенья счастья и уюта были дороги –
Как будто чувствовали дети затаённость, близость грома…
 
Мелькнул над домом молнии разряд, и рядом страшный треск,
Ударом этим сразу оглушило всех, и уши даже заложило,
И комнату вдруг озарил ярчайший и вплывающийся блеск,
И напугавшееся всё семейство – редкое явленье пережило…
 
Из печки выплыл медленно – искрящийся, слепящий колобок…
Пульсируя, остановился посреди избы, как будто размышляя,
И начал приближаться к девочке, неведомый энергии клубок,
Тем самым девочку от шока и до ужаса полнейшего пугая…
 
Девчушку звали Вера – по старшинству она вторая из пяти сестёр,
Ещё был самый старший брат – Афоня, в честь отца его назвали.
Детей гораздо больше было б до него, отцу так подсказал один шабёр,
Чтоб дети маленькие в той семье Панкратовых уже не умирали…
 
Все дети были целы и здоровы, только Вера сильно руки обожгла,
Об яркий шар, когда к ней подлетел, она пыталась защищаться,
А шар ударил так ей по рукам, что от разряда чуть она не умерла,
И отлетела в угол, ну а шар на улицу через окошко начал пробираться.
 
Он в щепки выбил раму всю – и сразу полыхнули сени и чердак,
И вместо пирогов, детишки, выбегая, дым густой и слёзы ртом глотали,
И мать за ноги, дочь свою на улицу везла, и не могла понять никак:
«За что судьба наказывает так, ведь перед Господом за беды – не роптали».
 
Как испытанья для души, всё принимали в скромные свои, сердца,
Тому же и детей своих учили, и всегда о Боге кротко говорили,
И старших предков знать, и почитать всегда своих и маму и отца,
И то, что Бог пошлёт, иль худа, иль добра – за всё Его благодарили…
 
«Вот только б Вера ожила, вот только бы в сознание пришла – не умерла,
Что это было, что за Божий знак» – в кошмаре думала мать, и не понимала,
И Вера воздуха вдохнула на дворе, пошевелилась, и мать Лиза обмерла –
Ведь ребятишкам рано с детством со своим пришлось расстаться – знала…
 
Очнулась Вера в луже перед домом на дворе, а дом уже горел,
И дождь хлестал ей по лицу, и лил и лил, как из ведра – не унимаясь,
И руки жгло огнём, и шум пожарища, как бешеный  вовсю зверел,
И плакала она растерянно от страха, и от боли сильной маясь…
 
Где мать и сёстры, в панике сквозь боль пробила мысль искра,
Вот четырёхмесячная Фая младшая, под плетишком валялась…
И Вера сразу вспомнила – то жуткое к рукам прикосновение шара,
Что навсегда в сознании, да на руках её огнём пылать осталось…
 
Сбежалось населенье любопытное пожарище поближе посмотреть,
Да сопереживать, да обречённо воздыхать под дождичек в массовке,
А дом ещё сильнее, несмотря на дождь – всё продолжал гореть,
Лишь пара человек, бежали с вёдрами, в ударе силе и сноровке…
 
А Веры – старший брат Афоня, босиком, из дома вещи всякие таскал,
Он вывел из огня и Лизу мать – а та за сердце уж рукой держалась…
И снова в избу по сеням – сквозь пламя жаркое стремглав махал,
И все соседи на дворе, такой вот ловкости и прыти парня поражались…
 
Он вынес из огня и материнское пальто, что на базаре ей отец купил,
И всех сестёр собрал и к матери подвёл, и тем её немного успокоил…
А тут и тятя, поспешая из конюшни, на телеге с бочкой подкатил –
И первый огненный урок, Афоня младший, старший сын – себе усвоил…
 
Отец семейства был в колхозе конюхом, и на работе в это время был,
Он выбежал на улицу в грозу и увидал, как дом их пламя охватило,
И ноги подкосились у него… и паралич ему чуть сердце не разбил…
И от беды внезапной и нечаянной такой, его рассудок, сразу помутило.
 
«Афоня, что стоишь столбом – ведь дом же твой родной горит!
Кричала женщина бегущая: «Нужна там срочно бочка с водокачкой!
Гони скорее лошадей туда, пока пожар ещё не так развит!».
И он от ступора очнулся, и погнал двух лошадей галопной скачкой.
 
А в голове его чумной свербела мысль: «Опять беда! Опять беда!»
И плетью сильно бил по крупам лошадей, как будто зло на них срывая,
Не так давно, в семействе их – закончилась бед чёрных злая череда,
Как тут же вновь преследует злой рок, их маленькое счастье обрывая.
 
Он водокачку к дому подрулил, и начал дом свой быстро проливать,
И дождь ему, подмогой был, и сын его, и люди остальные помогали,
И всё ж к обеду стены отстояли, а средь стен – лишь печка да кровать,
И крыши нет над головой, и все грозу и молнию судили да ругали…
 
На это непонятное явление – был весь людской негодования порыв,
Что много видело тот шар людей, и со стихией, от него – сражались…
Мать дочерей же собрала вокруг себя, и руки в стороны раскрыв,
Всех, обнимая, проверяла – ну а те ей с плачем за подол держались.
 
Пять Рае лет, а Тане семь, а Вере год двенадцатый уже пошёл,
А Маше старшей все тринадцать, Фаю младшую она в руках держала,
Был год тридцать седьмой – и вся семья осталась – «голой, как сокол»,
И в зиму неизвестность, обречённость, эту семью небольшую – ожидала…
 
А шаровая молния остановилась на погосте, словно плача, чуть искрясь,
Всё таяла от дождика, шипя, и искрами своими в землю – исчезала,
И нежно гладила могильные кресты, как будто в них до срока затаясь,
И растворилась вся – но суть ещё одной энергии людской познала…


16.05.2010.   Продолжение – После пожара. (Родовая книга)
http://www.stihi.ru/2015/03/04/7178


23 марта - День опасного сближения.
23 сентября - День осеннего равноденствия.
27 сентября - Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня.
29 сентября - День осеннего одиночества.