Послезавтра позавчера...

                I.

С тех пор, как все ушли и город ожил
и, вымерший, стал краше во сто крат,
мой общечеловечий аппарат
виниловой довольствуется кожей.

Прохожий, стань во фрунт, дыши беззвучно,
но глубоко, грудиной хлопочи;
врезаются несчастия ключи
в мишень, тогда ложатся пули кучно,

когда взрыхлён под сошниками гумус
и уплотнён, а червь разрезан вдаль
и поперёк, колеблется медаль,
свивается, живых колодок сумму

винчестеру закладываю в недра,
нажатием порядок удержав,
в шкатулки шкал вмещается маржа,
эфирные масла транжирит цедра,

ведро, напротив, жмётся бережливо,
прижимисто, под конусом воды
не оставляют влажные следы
пейзане, попечители полива.

                II.

Ехал клакер на скакалке через лес,
встретил зайца и на дерево залез;
страшный заяц, жуткий заяц, тусклый глаз,
глас народа индикатором зараз.

Зраз природа, у породы нет причин,
кроме шуток, кто там в форточку кричит;
всё сегодня, при мерцании сейчас
ждёт напраслина душевного врача.

Клокоча, проказник выглядит козлом,
шаль вишнёвую у горлышка узлом;
как избиты и сюжет, и персонаж,
интендант смиряет метры и тоннаж.

Важно важным быть, вальяжным, но не слыть,
а являться, пусть кругом кричат ослы;
оспа, соль морская, коклюш, пусть абсцесс,
если вовремя на дерево залез,

не страшны сова и волки, биржевой
крах и крохи, шепчут кирхи: “Ты живой...”;
над доскою половою стружки, жизнь
и гримасы календарные, держись...

Колокольчик, звон, конвульсии, паркет,
средь галактики  сверкает турникет;
не нарушен казус смазки, стынет сталь,
асанкхейя капель строгого поста.

От клепсидры до клепсидры стасплекс вод,
не в туманности упрятан дисковод;
вдох и выдох, на стекле летучий пар,
отступайся, теплокровная стопа...


Soundtrack: John Zorn, Sekhel.