8. Кромешность...

А  это  кто?  По  всем  приметам  Алиса  встретилась  с  поэтом.
С  самим  собой  наедине  он  почивал  на  болтовне.

Набрал  газет  и  в  разных  лицах  купается  в  передовицах,
Отыскивая  нити  тем  своих  сомнительных  поэм.

А  вот  ещё  одна  картина: под  мрачной   сенью  балдахина
Вершат  расправу  или  суд,  законы  тут  же  издают
Те  чья  работа  испокон  хранить  обычай  и  закон.

Заглянем  с  Аленькой  сюда  на  заседание  суда.

Когда-то, кто-то, с  кем-то, где-то  видал  какого-то поэта,
Который,  якобы,  сказал, что  наш  король  не  либерал.

И  будто  кто-то  на  картине, где  был  король  и  герцогини,
Во  весь  монаршеский  овал  ему  усы  пририсовал.   

И  будто  с  этого  мгновенья у  добрых  подданных  сомненья:
Де  якобы  рука  Кремля  им  подменила  короля.

Да  это  заговор, крамола!  И  вот  ищейки  Интерпола,
Во  имя  сына  и  отца, идут  за  духом  наглеца.

Со  времени царя – гороха  ищейки  кормятся  неплохо.
Права  на  платье  и  жильё,  права  на  грубость  и  враньё
Им  от  рождения  даны  для  «блага  трона  и  страны».

У  этой  братии  в  чести  тот,  кто  сумеет  донести,
И  обвести,  и  провести,  предать  и  ноги  унести.

Свои  чешуйчатые  звенья,  свивая  в  кольца  обвиненья,
Пьют  кровь  любого  из  толпы, как  пауки, или  клопы.

Теперь  писаку – вертопраха  ждёт  отлучение  и  плаха.
И  рисоваку  под  замок, чтоб  с  ним  сотрудничать  не  мог.

И  вот  любого, кто  от  «буки»  «добро»  умеет  отличить,
Влекут, заламывая  руки, чтоб  от  науки  отлучить.

В  уютных  этих  казематах  не  может  быть  невиноватых
И  переполнены  не  зря  дешевой  силой  лагеря.

Под  стягом: «каждому  своё»  свивает  гнёзда  вороньё.
А  ниже  красная  строка: "стать  может  вохровцем   «ЗК»,
Когда  усвоит, что  свобода – духовный  опиум  народа".

Под  наблюденьем  пулемёта  идёт  привычная  работа.
С  портретов  косятся  вожди…  и  «Крошка  Цахес» впереди.