Приключения философа Талки. День 21-й, 2 часть

Я не понимал, в чем откровенно и признался. Он засмеялся еще сильнее:
- Узнаю лузера: сознаваться в том, чего не понимаешь - его черта. А ведь все ясно как божий день - в этой дыре и глуши, без пищи, одежды и денег я - как будто бы самый безнадежный лузер. И вот - первый рывок: рядом оказываешься ты, и я тут же поднимаюсь на ступеньку вверх. Появилось самое необходимое - еда, одежда и деньги. Осталось выбраться отсюда. Ты ведь меня подвезешь?
И, не ожидая ответа, продолжил:
- В первом же селении я получу жилище и работу. Это - второй уровень. Следующий, третий - это выход на одного из винеров и получение в управление части его бизнеса. И последний, четвертый - отпочкование из его бизнеса моего собственного. Все, цель достигнута: бывший полнейший лузер стал полноправным винером! Преимущество моей работы будет в том, что идея будет строго доказана и проверена личным опытом. Ты становишься счастливым очевидцем рождения новой теории личности. Ну, как тебе это?
Он смотрел на меня, будто бы ожидая слов благодарности от лица всех лузеров.
- А в чем состоит ваша теория?
По выражению его лица казалось, такой вопрос был задан не к месту.
- Как в чем? В том можно ли и каким путем сделать человека счастливым. Я утверждаю и докажу это на личном примере, что ничего не имеющий может получить все, если сведет со своего лба клеймо лузера и поставит на нем знак винера.
И многозначительно посмотрел на мой лоб. Там, куда коснулся его взгляд, зачесалось, и я сказал:
- Но я не против того, чтобы быть лузером, в вашем, научном понимании. Не против того, чтобы делать доброе, не рассчитывая получить что-нибудь взамен. Вы ведь тоже проводите свой опыт бескорыстно, собираясь принести людям пользу? А, значит, тоже становитесь лузером, - я улыбнулся.
- В том то и штука, что нет, - он прищурился, - думаешь поймать меня на противоречии? Когда толпы лузеров поймут всю пользу моего метода, тиражи моей книги принесут неплохой доход, а к нему впридачу и известность, имя. С больших масс покупателей я соберу богатый урожай. Как в свое время сделал Карнеги. Слышал о таком?
Я смутно помнил его книжки, наделавшие когда-то много шума в обнищавшей и разваливающейся супердержаве. Кажется, они учили красиво врать и льстить, обещая советским читателям головокружительный успех. И раскупали их, действительно, в больших количествах. Но вот многим ли они принесли пользу? О чем я не преминул признаться своему собеседнику.
- Вот именно! - он обрадовался,- вам, лузерам, ничего. А нам - огромную, разрушив в умах оковы прогнившей идейности, заменив партийные химеры осязаемым принципом личного успеха. Мы пошли во власть, в бизнес и получили от этой жизни все. А остальное большинство им не воспользовалось и влачит до сих пор жалкое существование. Скоро я открою им как это сделать, и тираж у меня будет больше, чем у американца, и доход - тоже.
Он поглядел на меня так, будто бы это я сидел перед ним голый и голодный, а он собирался меня накормить и обогреть:
- Ты, к примеру, кто такой и чего достиг?
Мне пришлось рассказать Папандопуле историю своего путешествия и, как его результат, постижение своего я и достижение через это гармонии. Он внимательно слушал, кивал головой, а когда я закончил, подвел итог:
- Значит, ты никто и не достиг ты ничего.
После чего с минуту помолчал, наблюдая за произведенным на меня впечатлением, а затем, потирая руки, словно доктор перед операцией, удовлетворенно произнес:
- Очень хорошо, просто отлично! Мне встретился не просто лузер, а абсолютно завершенный, обосновавший свою несостоятельность и успокоившийся неудачник. Да-а, случай тяжелый, но...будем лечить!
Его речь, надо сказать, произвела на меня сильное впечатление. Еще бы: несостоявшийся очевидец моего несостоявшегося философского открытия выносит такой приговор! Благостно-гармоничный настрой исчез, уступив место противоречащим друг другу желаниям: немедленно уплыть, либо же дослушать его теорию до конца и подвергнуться "лечению". Предвидя, что любопытство возьмет верх, я все же для приличия спросил:
- А с чего вы взяли, что ваше лечение мне нужно и что я на него соглашусь?
- Не только не согласишься, но и будешь упрашивать меня прописать рецепт, - уверенно заявил Папандопуло, - слушай внимательно: ты считаешь, что здоров, но если ощупывать твое тело, то в нездоровом месте почувствуешь боль, согласен?
И, как и прежде, не слушая мое мнение, начал свое "щупание":
- Сперва - твой мозг. Ты сказал, что открыл свое я. И о чем я услышал? О так называемых теле, уме и душе! Ну и ну! - он рассмеялся, - кто же о них не слыхал? И что тут нового - что теософию обозвал философией? А зачем огонь к ним приплел, тебе Заратустры мало? Все эти штуки - лишь уход от твоих реальных проблем, попытка словами залатать пустоты в твоей жизни.
Он вновь внимательно обвел меня взглядом. Видимо, я был готов к продолжению операции.
- Теперь потрогаем твое сердце: о, боже! Разбито роковыми женщинами, которым на тебя наплевать. В то время, пока ты таскаешься по глухоманям, твоих дам окучивают успешные джентльмены. Представь себе, как твои прекрасные создания дают кое-что сильным волосатым мужикам! Ха-ха-ха! - Он довольно рассмеялся.
- И мужики им кое-что дают! Ха-ха-ха! Особенно кавказские!
И он, видимо передразнивая кого-то, произнес:
- Давай, карашо луби!
Признаться, операция на сердце проходила более болезненно, чем на голове.
- Проблемы твоей жизни - это скудный доход и отсутствие интереса к тебе со стороны женщин, причем одно вызывает другое. А знаешь почему? Потому что ты - лузер, неспособный ни на что, кроме пустой болтовни.
Папандопуло говорил так искренне и убежденно, что я поневоле представлял в ярких красках рисуемые им картинки. Видя себя со стороны и даже чувствуя изнутри расписываемое им состояние собственного ничтожества.
Он прямо и твердо смотрел мне в глаза, как хирург, вырезавший опухоль. А я - в его, как отошедший от наркоза пациент, не понимающий где он и что с ним…