Всё сливается здесь...

Всё сливается здесь.
Слишком горько февральское солнце.
Пьяный воздух, уже становящийся сладко весенним.
Вот я вижу тебя.
Ты садишься в вечерний свой поезд.
Воскресение стало обычным твоим воскресеньем.

Поезда не научены ждать.
Я не дёргаюсь даже,
Остужу телефон в гулком мареве долгих сигнальных.
Я иду сквозь ночную Москву,
Я иду себе дальше,
Чувство-творцем слепым
По пустой неживой магистрали.

Я запомню себя, как сейчас,
Между каменных станций,
Ветроногой, простой,
Осчастливленной, мартовской, странной.
Сосчитаю все яркие окна под дикие танцы
Мыслеобразов, сказок дворов,
Как всегда, первозданных.

Значит, ты где-то есть.
Значит, боль, как и быль, невозможна.
Фотографии старят. Ты знаешь - совсем не рисую.
Мы бы стали детьми,
Мы срывали бы спелый крыжовник.
Ты любил бы собак и тропинку сквозь лето босую.

Синеокий мой бес,
Бирюзовая глубь океана,
Города прокричат тебе вслед - возвращайся и властвуй.
Я хочу быть тобой.
Так однажды мы будем на равных.
Я хочу быть тобой.
Чтобы быть для себя не опасной.

Это вакуум весны.
Это крик, что хрустит под ногами.
Обернись, обернись, обернись! -
Повторяет горячно.

И ты смотришь прицельно в упор, забывая о главном.
Моё чувство к тебе
Ничего, ровным счётом, не значит.