Приключения философа Талки. День 20-й, 2 часть

… - Итак, мы собрались чтобы обсудить и решить что необходимо сделать для исполнения воли Хозяина – быть равноправными и дружными. Разрешите же мне, как самому старшему вести это собрание и предложить следующую повестку: рассмотрение накопившихся обид и разногласий, принятие решения об их устранении, определение целей нашей совместной деятельности и мероприятий по их достижению. Все решения предлагаю принимать единогласно. Нет возражений? Уважаемый Мистер Тело – даю вам слово!
- Спасибо, Профессор. Для начала хочу выразить благодарность нашему Шефу, наконец-то он додумался предоставить мне равные со всеми вами права. Но лучше поздно, чем никогда. Надо сказать, мое мнение и раньше доходило до него, но только когда я болел или бунтовал против его экстравагантных затей. Подозреваю, что это были проделки вашей парочки – разве могло бы ему самому прийти в голову разбивать в кровь мои кулаки, мечтая стать каратистом или надрывать позвоночник тяжеленной штангой, стремясь раздуть ненужные мне мышцы? А чтение жульверновских сказок, убивавшее мои глаза? А доводившая до полного истощения зубрежка иностранных слов? Кто-нибудь спрашивал – каково было мне? Нет, только погоняли и погоняли, пока я не падал в бессилии! С возрастом я стал заложником ваших интриг друг против друга – кто как не вы вынудили Шефа пить водку? И когда я безумел, деревянел – кто как не вы толкали меня на идиотские споры и драки? Как же невыносимо было выслушивать ваши дрязги на следующее утро, когда я умирал от жажды и головной боли!  А вонючие сигареты, убивавшие мои легкие? А обжорство, раздувавшее мой живот? А паршивая работа, разрывавшая мои нервы? Порой я думал, что вы сошли с ума и решили меня угробить насовсем. Скажите спасибо, что, несмотря на все ваши козни, я еще в состоянии служить Шефу и даже приносить ему радость. Но если вы не поймете, что, только заботясь обо мне, вы сможете вызвать к себе уважение и любовь, то никакой дружбы  с вами не будет!  Вот что наболело, и я вам говорю это без утайки.
- Спасибо, уважаемый Мистер. Дорогая Мадемуазель, слово – вам.
- Вначале отвечу на ваши, Мистер обвинения. Во-первых, никаких интриг у меня ни с кем не было. Упрекать меня в этом – значит не знать обо мне ничего. Вы тут обмолвились обо мне – “неизвестно кто и неизвестно где”. И по-своему оказались правы. Я в отличие от вас обоих, а особенно от вас, Мистер, бестелесна. И в отличие же от вас, всегда полна сил и стремлений. Они - кристально-чисты и звездно-возвышенны. Если хотите знать, я и есть само Совершенство, ваша Сила и ваше Стремление. В отличие от вас обоих, а особенно от вас, Мистер. И мне приходилось тащить и толкать вас, чтобы вы чего-нибудь достигли в своем бренном существовании. Долгие годы я проводила, заставляя вас заниматься спортом, чтением, тренировками памяти и ума. Ваши руки принимали награды, ваши уши внимали похвалам, которые заслужили не вы, а я. Да разве вам известно, сколько сил отдала я, борясь с вашей ленью и тупостью?! Часто казалось, что все мои усилия напрасны, что вы оба – сговорились избавиться от меня. Что мне лучше было бы бросить вас – двух ни на что негодных созданий – и взлететь в мою небесную обитель. Туда, где мое истинное место. Вместо этого я толкала и толкала двух недорослей – чтобы как следует выучить, а затем – прокормить их. Кровавыми слезами обливалась я, наблюдая, что вытворяли вы ради куска хлеба и своих земных наслаждений! Ложь и Зло потешались надо мной, а я униженно опускала глаза, не смея вымолвить слово Истины! Да, я одинока в этой жизни, но лишь потому, что больше других стремлюсь к солнцу.  Об этом знает мой Возлюбленный Господин и это – главное в его жизни. А вы – как две гири на ногах, всю жизнь тянете и тянете ко дну. Поймите же, что только отдавая мне все ваши силы, вы сможете стать моими друзьями. Иначе никак.
- А что вы нам скажете, достопочтенный Профессор? – спросили оба выступивших.
- Могу сообщить, дорогие мои, что и мне приходилось не слаще с вами, чем вам со мной. Наша прекрасная Мадемуазель была слишком близка к солнцу. А наш уважаемый Мистер - слишком близок к земле. Ее мечтания всегда вызывали во мне трепет своей возвышенностью и … неосуществимостью. Чего стоили только одни эти – построение коммунизма или создание единой теории поля? А насчет революции – вспоминаете, моя единственная и неповторимая? Признаюсь, я не смог вам отказать, хотя, наверное, был обязан это сделать. Не смог только потому что … любил и преклонялся перед вами. Простите же, что свое первое и единственное признание в любви пришлось мне сделать в такой неподходящий момент. Но кем я был всегда для вас? Лишь средством, послушным рабом, которого  били кнутом за крупицы знаний и опыта, добываемые потом и кровью!  Вы же – увлекались другими – о, боже, какими эти другие были! Влюблялись, страдали, терзались неразделенными чувствами. А я – как раб, терпел, молчал. Я видел, каким неуклюжим был наш Мистер Тело во всех своих делах, каким был беспомощным в попытках стать совершеннее. Понимал, насколько были ничтожны мои шаги на пути к вашим великим целям, сколько ошибок я совершал, сколько неверных, незрелых советов давал вам обоим. Понимал и … безумно страдал. Простите же вы меня – за то, что превратил вашу жизнь в мучения и разочарования! Посмотрите на меня – я стар, убелен сединами. Я познал взлеты и падения, свои собственные и человеческого рода. И знаю, что мое с вами путешествие – это последняя отчаянная и … безнадежная попытка принести себя в жертву той, для которой навсегда останусь гирей, негодным созданием. Прошу вас, Мадемуазель, не нужно меня жалеть! Самой высокой наградой для меня всегда было и останется возможность видеть и слышать вас, служить вам и вашим великим замыслам. И – погибнуть за вас, отдав вам все самое дорогое. Одно утешение: мы с Мистером – лишь временная ваша обуза. Может быть, вы когда-нибудь вспомните и с улыбкой поведаете о нас другим, более достойным спутникам... Нет, мои дорогие, я не держу на вас обид. Люблю вас обоих. Вы – мои единственные друзья. Да не плачьте же вы, будто сговорились! Не надо, пожалуйста, иначе я сам расплачусь…
…Чьи это слезы текут по щекам? Мои? А, может быть, седого Джентльмена? Или чувствительной Мадемуазель? Либо это просто влага, которую исторгает мое Тело?
…Хорошо, что у них там состоялся такой задушевный разговор. Им ведь так нужно найти свою гармонию, свою дружбу. Свою любовь. А это никогда сделать не поздно. Даже если знаешь, что жить осталось один год, один месяц, один день…
И то еще хорошо, что признали они во мне своего Шефа, Хозяина, Господина. Поняли, наконец-то, что без его власти никуда. А ведь что было совсем недавно? Да только ли недавно – не всю ли жизнь? Ладили как лебедь, рак и щука. То один побеждает, то другой, то третий. “И бросало меня, как осенний листок. Я менял города, я менял имена…” – не обо мне ли?
…Притом же я еще легко отделался! Посмотришь по сторонам – дух захватывает: одни спиваются, другие сходят с ума, третьи уходят в тюрьмы. Четвертые топятся, стреляются, вешаются. Пятые – топят, стреляют, вешают... Не из-за войны – тела, ума и души?
… А сколько внешне благополучных втянуто в нее – невидимую, тайную, жестокую, беспощадную? Вроде бы преуспевающие мужчины и женщины, счастливые семьи – а внутри: пожар, пожар, пожар. Копится его пламя в человеке и вдруг пробивается наружу. А рядом – другие такие же. Смотришь – уже и в костер сложились. Тянутся к костру костры – и уже не только сами горят, но и поджигают все вокруг себя. И вот уже бушует гигантский пожар, и идут войной народы на народы, государства на государства.
…Знало бы человечество что будет с ним через десять лет - бросило бы все свои дела и принялось бы тушить свои пожары!
…Много сил тратится в мире на борьбу с этим врагом: армии священников, врачей, полицейских денно и нощно, кто как умеет, смиряют демона. Не стоит мысль на одном месте: психологи появляются, психотерапевты. Пытаются души человеческие лечить – кто чем может. А, может быть, и не лечить их вовсе нужно?
Сколько лет душа моя болела - страдала, плакала, металась! И только теперь   заключает союз с умом и телом… Как-то все у них там сложится?
… - А со мной, черт побери, кто будет союз заключать?
…Боже мой, это еще кто?!