Простая повесть о войне. Роман в стихах. Глава тре

Глава третья

1 часть

В подвале маленького дома
Хозяин допоздна не спит.
С тревогой ждёт он стук знакомый,
Свечи огарочек горит.

В дверь вдруг условно постучали,
Сорокин чутко подождал.
Слова, что нужно прозвучали,
С улыбкой он гостей встречал.

Завхозом в школе был недавно.
Добряк, любимец детворы.
Всё изменилось в мире славном
С той, незапамятной поры.

По поручению подполья
Отряд охраны возглавлял.
Не по своей, конечно, воле
Он полицаев заставлял

На станции блюсти порядок.
Составы, склады охранять.
Составил точный распорядок,
Чтоб легче подозренье снять.

К нему в помощники назначен
Иван Степанов. И не зря…
По направленью прибыл, значит,
Боец, короче говоря.

Военкомат призвал Ванюшку
В тылу победы меч ковать.
Жаль было пареньку старушку,
Не известил он даже мать.

Боль заглушить пытался в сердце,
Ведь стал предателем для всех.
Врагом заклятым, иноверцем,
Не оправдаться как на грех!

Но Ваня помнил слово: «Надо!»,
Что военком ему сказал.
Терпел презренья чьи-то взгляды,
В душе терзался и страдал!

Их тайна не должна раскрыться,
Пока ей время не придёт,
Но может так судьба сложиться,
Что он предателем помрёт!

И жгла повязка полицая
Ванюшке руку иногда.
Судьбу-злодейку порицая,
Сбежать на фронт хотел тогда.

Товарищи с ним были рядом,
Поддерживая дух его.
И одобряли часто взглядом,
Парнишку Ваню своего.

Кудрявцеву куда труднее
Среди фашистов жить льстецом.
Но партии родной виднее,
Пусть обзывают подлецом…

Зато он узнавал секреты,
Вся информация важна.
Запомнил накрепко советы,
Что роль его сейчас нужна.

Руководить всем здесь остался,
Фоменко, первый секретарь.
В сапожника преображался,
Которым был когда-то встарь.

Он чистил сапоги фашистам
И знал немецкий будто свой.
Запоминал, сработав чисто,
Затем спешил к себе домой.

Собрались в полночь, как обычно,
Делиться всем, кто что узнал.
«Я завтра отправляю лично
Состав в Германию,- сказал

Кудрявцев как-то обречённо,-
Не должен он туда дойти…,-
Ругнулся вдруг ожесточённо,-
Здесь выход мы должны найти!

В лесу, я слышал, партизаны.
Как с ними связь установить?
Согласовать должны мы планы,
И сообща врага громить!»

«Ивану местность та знакома,
Он родом сам из этих мест.
В лесу найдёт всё словно дома,-
Фоменко сделал резкий жест,-

Так вот, Иван, твоя задача -
Связь с партизанами найти.
Пойми, любая неудача,
Явившись на твоём пути,

Потянет ниточку к подполью.
А обнаружить нас нельзя.
Пойми, сынок,- сказал он с болью,-
Что за тобой твои друзья…»

«Не стоит сильно волноваться.
Да справлюсь я, Трофим Ильич!
Когда прикажешь отправляться?
Мне встречи нелегко достичь.

Пусть партизаны и не знают,
Что я в полиции служу.
По форме точно опознают,
Обратное как докажу?»

«Я провожу тебя до леса.
Одежду сможешь там сменить,-
Сорокин с явным интересом
За разговором стал следить.

На службе я тебя прикрою.
Скажу, немного приболел.
А если выеду с тобою,
Решим проблему этих дел.

Меня не смогут заподозрить,
И документы есть при мне.
Я думаю, не стоит спорить…
Другого выхода ведь нет?»

«Состав я придержу немного.
Ну, скажем так, на два денька,-
Взглянул на них Кудрявцев строго,-
Совру о чём-нибудь пока.

Но всё равно его отправят.
И в рабство повезут людей.
Меня, в конце концов, заставят,
Без всяких бредовых идей…»

«Наладить надо связь, Ванюшка,-
Из-за стола Фоменко встал,-
Прогулка в лес, то не игрушка…
Расходимся, я так устал…»

Двор осмотрев, во тьме Воронин
Их за калитку проводил.
Почувствовал вдруг старый воин,
Что важный час для них пробил…





2 часть

Отряд Гребнёва в чаще леса
К зиме был полностью готов.
Соблюдены все интересы
По поводу жилья и дров.

Нашли Петровского со стадом
И сено с ним перевезли.
Зерно вернули всё, что надо,
Надолго хлебом запаслись.

Под утро первые морозы
Посеребрили лес вокруг.
И в травах забелели росы,
Там в жемчуг превращаясь вдруг.

С еловых веток сыпал иней,
Под солнцем искрами сверкал.
А неба цвет прозрачно-синий
Погоду нынче обещал.

Комар с Трофимом в карауле
Сегодня начинали день.
Продрогли, сели как на стуле
Согреться на огромный пень.

«Идёт по лесу, Павел, кто-то…
Прислушайся на крики птиц»,-
Трофим вскочил вдруг отчего-то,
За деревом улёгся ниц.

По узенькой лесной тропинке
К ним шёл парнишка не спеша.
В руке размахивал тростинкой,
Бойцы застыли не дыша.

«Постой! – Комар окликнул строго,-
Куда так весело идёшь?
Не заплутал ли ты дорогой?
Что за плечами там несёшь?

Снимай мешок и руки кверху!
Сейчас проверим что за гусь…
И если не помрёшь со страху,
То отпустить тебя берусь…»

«Кто ты такой? – Трофим решился
И первым вышел из кустов».
«Иван Степанов. Заблудился.
И объясниться я готов».

«Степанов? Ты меня не дуришь?
Не из Тарасовки ль такой?
А кем Григорию ты будешь?
Проверим, что тогда с тобой

Прикажешь, самозванец, делать?"-
Комар уже готов пальнуть.
«У Гришки обо мне разведать,
Потом решите что-нибудь…»

Ванюшка вмиг приободрился,
Скорей бы брата увидать.
Удаче просто удивился,
Не мог об этом и мечтать.

«Отправь, Комар, его к братишке,-
Трофим с усмешкою сказал,-
Ведёт себя он нагло слишком,
Хочу, чтоб правду доказал.

Я здесь один покараулю.
Ты там с ним долго не возись.
Предатель, так получит пулю,
Назад по-быстрому вернись…»

Шли лесом молча, торопливо.
Иван, задумавшись, гадал,
«Прогулка кончится счастливо?
Иначе просто он пропал.

Тот ли Григорий, что сказали?
А, может, брат погиб давно,
Когда от немцев мы бежали?
Ну будь что будет, всё равно!»

Вдали вдруг лагерь показался,
Постройки трубами дымят.
Иван немного растерялся
И прятал погрустневший взгляд.

«Васятка, позови мне Гришу»,-
Комар мальчонку попросил.
А тот и сам навстречу вышел
И замер, вмиг лишившись сил.

«Ванюшка, ты? Родной, брательник!
Не верю я глазам своим!
Где прохлаждался ты, бездельник?
Мы о тебе давно грустим…

Пойдём скорее! Мать горюет!
Пусть сына снова обретёт.
И день, и ночь она тоскует,
Без устали Ванятку ждёт.

Отца, Иван, враги убили…
Мы у неё теперь одни.
А то б и ей лежать в могиле,
Не пережить такие дни».

Обняв, тащил Ивана в хату,
Совсем забыв про Комара,
А тот глядел вслед виновато,
Идти в дозор ему пора.

Ивана встретила слезами
Худая старенькая мать.
Валюшка с добрыми словами
На стол спешила накрывать.

Они подолгу толковали,
Усевшись дружно за столом.
Отца слезами поминали,
Так горько вспомнить о былом.

Затем Иван украдкой брату
О деле важном намекнул.
Тот, как положено солдату,
Вставая, отодвинул стул:

«Иван, отправимся к Гребнёву,
Там обо всём поговорим.
Поверь, брат, моему ты слову,
Огласку делу не дадим.

Не думаю, что есть предатель,
Но лучше тайну сохранить.
Её невольный обладатель
Случайно может навредить.

В землянке тайно штаб собрался.
Иван заданье объяснил.
Всю важность объяснить старался,
Зачем к ним в лес с утра спешил.

И место указал на карте,
Где им состав остановить:
«Стремительность важна в захвате,
Тогда легко людей отбить.

Военнопленные и дети
В вагонах мучатся давно.
В Германию их на рассвете
Отправить завтра решено.

Подполье с вами связь решило
Через меня теперь держать.
И  чтобы незаметно было,
На службу должен я бежать.

Меня ждут тайно возле леса,
Пора сейчас же уходить.
И в наших, знайте, интересах
Приход мой этот сохранить…»

«Пойдём, братишка! Ближней тропкой
Тебя из леса проведу.
Я верю: парень ты неробкий,
Но лучше обойти беду…»,-

Григорий проводил Ивана,
Намного сокращая путь:
«Я дальше провожать не стану,
Теперь уж сам ты как-нибудь…

До встречи, Ваня! Обещай мне
В тылу врага себя беречь…»
«Изменится что, Гриша, в плане,
Дам знать! Жди, братка, новых встреч.

В отряд мне лучше не соваться,
Так слежки можно избежать.
В неделю раз вот здесь встречаться
И всё, что надо передать.

Приказ райкома не «светиться»…
Его я должен выполнять!»
«Я, брат, тобой могу гордиться!
Готов приказ как есть принять…»

И Гриша тихо рассмеялся:
Подрос братишка озорной...
С ним крепко, по-мужски, обнялся,
Пошёл знакомою тропой.

В отряде было всё спокойно.
Гребнёв составил нужный план,
Чтоб выполнить вполне достойно
Захват заложников. Он сам

Стал во главе сапёрной группы.
Скворцов согласен с ним во всём.
Недоучесть что, было б глупо,
Привыкли быть к плечу плечо.

Входили в группу: Алексеев,
Кудрявцев Сева, взрывники.
Степанов Гриша посмелее,
Залечь мог с группою в дубки,

Которые росли так близко,
Что к рельсам лишь рукой подать.
И после взрыва надо дерзко
Фашистам силу показать.

«До мелочей всё рассчитали…
Сейчас должны все отдыхать»!-
Сказал Гребнёв. Все дружно встали,
Приказы нужно соблюдать.

Кузьмич с Натальей на поляне
Готовили на всех обед.
Их осуждать никто не станет,
Теперь дружнее пары нет.

Война людей всех научила
Минутой каждой дорожить.
И многих здесь соединила,
Успев любовью наградить.

Скворцов открыто добивался
Взаимность Клавы получить.
И, видно, что не зря старался,
Смог сердце гордое смягчить.

Она в сарайчике сушила
Пучки созревших летом трав.
Сюда частенько приходила,
Скрывая свой суровый нрав.

Узнав, что завтра Алексею
В бой на рассвете уходить,
Слёз показать ему не смея,
Часок решила здесь побыть

Среди своих пучков душистых,
Присев на сене в уголке,
Слёз не стесняясь горьких, чистых
О милом, дорогом дружке.

Скворцов не зря прошёл разведку,
Он тайны Клавы разгадал.
Знал, где найти свою соседку,
Пошёл за ней на сеновал.

«Клавдеюшка, зачем таиться?-
В сарае крепко дверь закрыл,-
Вот угораздило влюбиться,
Я о летах своих забыл…

А завтра в бой… Прошу, родная,
Сегодня дай ты мне ответ…
Как мужа утром провожая,
С любовью мне посмотришь вслед?

А если нет, то даже словом
Не смею упрекнуть тебя…»,-
Шуршит трава под низким сводом,
Молчит, былинку теребя,

Не в силах Клавдия ответить,
Что дорог, люб ей Алексей
И стал роднее всех на свете.
Но как сейчас признаться ей?

Он рядом сел. В глазах усталых
Дрожит росинкою слеза.
Морщинок лучик запоздалый
К вискам спешит. А скрыть нельзя

Любви свет теплый и лучистый,
Что взгляд несмелый затаил.
Порыв любви желанный, чистый
За них двоих всё разрешил.

Он целовал неторопливо,
Не встретив от неё отказ.
И шепот ласковый, счастливый,
С ума сводил и грел сейчас.

Любовь сама их обвенчала,
В объятья жаркие сплела.
На ласки Клава отвечала,
Себя уже не берегла.

«Ты шёл бы отдохнуть, Алёша…
Ведь на рассвете будет бой».
«Твоя любовь теперь поможет,
Позволь остаться мне с тобой!»

В лесу вдали виднелись пары:
Шли Оля с Сашей в темноте.
Седой, сжимая ствол гитары,
И Надя рядом. В красоте

Осенней ночи всё казалось
Каким-то странным, неземным.
Легко с морозца так дышалось,
И хорошо на сердце им.

Шуршали листья под ногами,
Встречались ели тут и там.
Как описать любовь словами,
Когда всего по двадцать вам?

Когда луна сквозь ветви светит
И лица нежно серебрит.
А рядом лучший друг на свете,
Сердечко странно так стучит.

Седой, едва увидев Надю,
Влюбился раз и навсегда.
Но ведь сказать об этом надо…
«Бой завтра, не вернусь, тогда

Она останется вдовою.
Зачем ей сердце разбивать?» -
Тряхнув упрямо головою,
Игнат решил сейчас молчать.

Хотелось Наденьке признанья!
Любимым в мыслях уж звала.
Свои сердечные страданья
Хранила молча и ждала.






3 часть

Рассвет вставал легко над лесом,
Стелился над землёй туман.
Под этим дымчатым завесом
Таился призрачный обман.

В лесу скрывались партизаны.
Готов к работе подрывник.
Вдали, неясно, средь тумана,
Летящий паровоз возник.

«Ребята, к бою! Всем собраться!-
Гребнёв команду подаёт,-
По пулемётам бить стараться.
Сейчас фашист палить начнёт!

Комар, взрывай!» «Да долго ль надо!»-
От взрыва содрогнулся лес.
Состава длинная громада
Вдруг затряслась. И до небес

Летели веерами искры.
Ревел натужно паровоз.
К нему бойцы рванулись быстро.
Молчат фашисты. Вот вопрос:

От взрыва что ли очумели?
В себя от страха не пришли?
Но партизаны всё ж успели
И в рукопашную пошли.

Бой на платформах завязался.
В конце состава пулемёт
Стрелять без удержу пытался.
Команды Гриша отдаёт.

По крышам стареньких вагонов
К концу состава побежал.
С трудом и, сдерживая стоны,
Метнул в фашиста он кинжал.

Свалился мёртвым пулемётчик,
Платформу быстро занял взвод.
Спешил к нему Комар-дружочек,
Но закружился неба свод…

Упал Григорий без сознанья,
Вмиг провалившись в темноту.
Но выполнил герой заданье,
Товарищи состав возьмут…

Скворцов спешит: «Убили Гришу?
Лежит как будто не живой».
«Да нет, майор, дружище дышит.
Мы заберём его с собой…»

«В вагонах как-то тихо очень…
Быть может, там людей и нет?
Иль выходить никто не хочет?-
Гребнёв кричат ему в ответ…,-

Майор Скворцов, открыть вагоны….
Людей с собою уведём!
Пойдут ведь следом эшелоны,
Не знаем мы, что дальше ждём.

Нам новый бой не нужен, братцы!
Поэтому уходим в лес.
Опасно здесь нам оставаться,
Туман, смотри, совсем исчез…»

В вагонах началось движенье,
Стучали люди громко в дверь.
Они поверили в спасенье,
И не хотели ждать теперь.

Бойцы им двери открывали
Под крики радости и слёз.
Навстречу пленные бежали
И молодёжь, что немец вёз

В Германию, рабами сделав.
И каждый столько перенёс.
В объятья падать тут - не дело,
Гребнёв встревожился всерьёз:

«Товарищи! - к ним обратился,
Суровым голосом майор,-
Кто хочет, может удалиться,-
Смотрел на узников в упор.

Желает, кто с врагом сражаться,
Мы всех в отряд к себе возьмём.
В одном не стоит сомневаться,
Оружие для вас найдём.

Забрать у немцев автоматы,
Патроны все, что есть собрать.
Присягу давшие солдаты,
Не смеют больше отступать!

Вперёд, друзья! В лесах мы - сила!
Фашист не сунется туда.
А плен Россия б не простила,
Вас обошла сейчас беда!»

По хорошо знакомым тропкам
Вели в отряд бойцы людей.
А те, оглядываясь робко,
Спешили, обретя друзей.

Гребнёв шёл впереди, вздыхая,
Обдумывая новый план.
За ним Скворцов, легко шагая,
Заговорил с ним вдруг: «Иван!

Я дам команду избы строить…
Людей нам надо разместить.
И провиант должны удвоить,
Охотников в лес снарядить.

С детьми вот только незадача…
Отправить их бы до зимы.
С подпольем связываться, значит,
Иначе не потянем мы…»

«Комар на связь пойдёт, наверно…
Он лес отлично изучил.
Да и связного видел первым,
Разнос едва не учудил…»,-

Они тихонько рассмеялись,
Припомнив Пашкины дела.
Довольные в душе остались,
Что всех их здесь судьба свела.

Средь леса лагерь показался,
Навстречу к ним спешил народ.
Об их победе догадался,
О том, каков её исход.

Увидя мужа на носилках,
Застыла Валечка в слезах.
К груди прижала руки пылко,
Читался страз в её глазах.

«Он просто ранен? Бог мой, Гриша!
Несите к нам его в избу.
Да не трясите так! Потише!-
Припала ласково ко лбу…

Наталья с поварихой Варей
Захлопотали у столов.
Они всегда трудились в паре,
Обед давно у них готов.

Грибная славная похлёбка,
Да горсть румяных сухарей.
Для узников сейчас находка,
Оголодали у зверей.

Еды как будто всем хватило,
Людей по избам развели.
Их с непривычки разморило,
Они сейчас лишь спать могли.

Кондратьевы, как две подружки,
Леченьем быстро занялись.
Осматривали на опушке
Всех раненых. Костры зажглись.

Усердно кипятили воду.
Кого обмыть, кому стирать.
Молясь на лучшую погоду,
Чтоб завтра избы собирать.

До непогоды надо было
Из брёвен сруб соорудить,
Морозом чтоб не прихватило.
Где прибывшим всю зиму жить?

Детей особо отличали,
Дивясь худобе их большой.
Отправить поскорей мечтали,
Жалея их со всей душой.

Комар один пошёл на встречу
С Иваном на тропе лесной.
Сидел в кустах, им не замечен,
Нет ли вдруг слежки здесь какой?

Иван ходил нетерпеливо
У дуба, что намечен был.
«Здоров!» – сказал ему игриво,
Серьёзность Пашка вновь забыл.

«В кустах ты долго прохлаждался?-
Иван с насмешкою спросил,-
Я, друг, тебя уже заждался,
Но выдержки хватило сил.

Ведь я в лесу с трёх лет, родимый!
Все тропки здесь наперечёт.
Хотел в отряд пройти я мимо,
Тебе же только попадёт!

Ты, не балуй! Так бестолково
Себя сейчас зачем ведёшь?
Запомни это слово в слово,
И командиру донесёшь…»

Назвал он тихо Пашке место:
«Здесь ждать придётся самолёт.
Радист прибудет, как известно.
Назад он раненых возьмёт.

Доставит вам медикаменты,
Оружие и провиант.
Запомни точно все моменты,
Что объясню. Всё важно, брат!»
 
«Я пошутить хотел немного,-
Смущаясь Пашка отвечал,-
А ты отчитываешь строго,
Как будто учинил скандал…

Всё передам. Прощай, дружище!
Григорий ранен! – помолчал.
Мы с ним друзья, душой он чище,
Я злости в нём не замечал…»

«Обиделся напрасно, Павел!
Я тоже пошутить могу.
Но ты же сам меня заставил,
Минуту даже берегу…

Вернуться должен я на службу,
Поймают, мне не сдобровать.
Привет родным! И, если нужно,
Сюда готов прийти опять…

А Гришке мой поклон особый!
Пусть поправляется родной.
У нас он парень высшей пробы,
И снова будет рваться в бой».

Иван открыто улыбнулся,
Пошёл тропинкой вдоль кустов.
Комар в душе всё ж чертыхнулся,
Не находя ответных слов.

«Подумаешь, такой отважный!
Но я, конечно, сплоховал.
Не повторю ошибки дважды,
Тебя я, Ваня, услыхал!»





4 часть

Костры разложены. Над лесом
Светлеет неба ясный круг.
И звёзды с явным интересом
Оглядывают всё вокруг.

Ждут самолёта партизаны.
Минуты медленно идут.
Настал тот час, что дан по плану.
Не изменился ли маршрут?

Вдали мерцает в небе точка,
Снижаясь и рождая гул.
«По-нашему, он прибыл точно,-
И автомат Гребнёв рванул…

Всем приготовиться к атаке!
И быть готовым ко всему.
Опознавательные знаки
Пока не видно никому…»

Но самолёт качнул крылами,
Над лесом сделав новый круг.
«Он разговаривает с нами!
Костры зажечь сильней вокруг!

Мешает что-то для посадки…,-
Скворцов, волнуясь, объяснил,-
Такие, командир, догадки»,-
Он, улыбаясь, пошутил.

Стал самолёт опять снижаться,
Коснулся, наконец, земли.
Теперь, не в силах удержаться,
Вслед люди лишь бежать могли…

Замедлив ход, остановился.
Открылась настежь вскоре дверь,
В проёме лётчик появился:
«Я приземлился без потерь!

Ну я скажу вам, и посадка!
«Коню» по брюхо думал снег…
А он же сел довольно гладко.
Вот так взлететь бы без помех…»

Он подошёл походкой твёрдой,
Отдав Гребнёву лихо честь.
Вручил пакет с улыбкой гордой:
«Майор, Вам предписанье есть!

Я, лейтенант Степан Вершинин…
Радист доставлен. Также груз.
Быть частым гостем к вам отныне
Я с удовольствием берусь!»

По приставным ступенькам ловко,
Спустилась девушка за ним:
«Радистка Соня Чернобровко!
Полёт был к вам необходим…

На связь сегодня надо выйти,
Как быть, товарищ командир?»
«Да сколько у девчонки прыти,
Одна из вреднейших задир! -

Заметил Севка удивлённо,-
Подумаешь - одна за всех!»,-
И посмотрел ей вслед влюблённо,
Вдруг одолел, к несчастью, смех…

Тотчас позвали на разгрузку.
Глазами Соню он искал:
Взглянуть ещё на трясогузку.
Зачем? И сам того не знал.

Но чем-то всё же зацепила,
Смутила паренька она.
Неведомая прежде сила
Пронзила душеньку до дна…

Готов был самолёт к отправке,
Забрав всех раненых, детей.
«Что ж, мягкой, лейтенант, посадки,
И в небе никаких чертей! -

Кричал Скворцов вслед самолёту.
Вершинин мчал по полосе.
Всем стало грустно отчего-то,
А самолет во всей красе

Легко взлетел, качнул крылами,
Над лесом скрылся вдалеке.
Сияли звёзды в чудной гамме,
Луна застыла налегке.

Свой свет серебряный бросала
На девственный в округе лес.
Снежинка каждая мерцала,
Благословляя свет с небес.

Зима, в свои права вступая,
Морозцем сковывала лёд.
А ветер ждал в кустах, вздыхая,
Пока придёт его черёд.

Радисткой в ночь приказ получен:
Состав с горючим подорвать.
Продумать всё как можно лучше,
Отрядом всем не рисковать.

План операции доверить
Надёжной группе взрывников,
Которым точно можно верить,
И кто на смерть идти готов.

Был эшелон секретным очень,
Прибыть он к немцам должен в срок.
Но чувствовалось между строчек,
Готовился врагам урок.

Пора напомнить этим гадам,
Что отвечать начнём огнём!
Им жизнь казаться станет адом,
И всё страшнее с каждым днём!

Повёл Седой под утро группу
По тропкам избранным вперёд.
Снег от мороза очень хрупок,
Взрывчатка сильно плечи трёт.

Но шли уверенно ребята,
Задача трудная ясна.
В победу верили все свято,
Когда неведомо она….

Состав взлетел, огнём пылая,
Закрыв собою белый свет.
И рельсы, на дыбы вставая,
Сгибались, падая в кювет.

Снег плавился, покрывшись гарью,
Вдали кричало вороньё.
«Ой, хлопцы, как горит-то гарно!
Цистерны все - одно новьё…

Горючку долго ждать фашистам! -
Комар с улыбкою сказал,-
Сработали сегодня чисто,
И взрыв надежды оправдал…»

«Пора домой! - Седой с усмешкой
Похлопал Пашку по плечу,-
И не к лицу нам, братцы, мешкать.
Промёрз. Горячего хочу!»

Комар достал с кармана флягу:
«Седой, горилочки хлебни!
И как дадим все вместе тягу…
Давай же, друже, не тяни!

Ребята, всем для обогрева
Поможет фляжечка моя!»
«Пора идти,- заметил Сева,
Улыбки всё же не тая.

Пустили фляжечку по кругу.
Умел Комар их подбодрить
И всё готов отдать был другу,
Ну как такого не любить?

Смешной, задиристый, весёлый,
Он никогда не унывал.
В нём крепкий стержень был основой,
Страх Пашку никогда не брал.




5 часть

В Масевичах полковник Мюллер
От ярости был сам не свой.
«Фон Краузе обманщик, шулер,
Я с ним рискую головой!

Ну что ж, придётся, видно, меры,
Как можно жёстче, принимать.
Он не последний и не первый,
С кого погоны мне снимать…»

Велел со злостью адъютанту:
«Мне Краузе тотчас найти!
Я растолкую нынче франту,
Как службу надобно нести!»

Лишь Краузе застыл у двери,
Он сразу же пошёл в разнос:
«Я не могу Вам больше верить!
Чем занимаетесь, вопрос?

Вы, что, болван, на фронт хотите?
Погоны, видно, плечи жгут?
И как сейчас мне объясните,
Что вновь пути повсюду рвут?

У Вас под боком партизаны
Освоились в своих лесах
И обнаглели несказанно,
Все планы полетели в прах!

Состав горючего подорван,
Боеприпасов сотни тонн.
План операции был сорван,
Гонение со всех сторон.

Какой ответ мне дать, скажите?
Серьёзнее момента нет.
Свою пригодность докажите,
Иначе Вас сошлют в ответ».

Но Вальтер Краузе толково
Полковнику план доложил:
«Внедрение в отряд готово.
Его задействовать решил.

Мной подготовлен Васька Хромов.
Агент как будто непростой.
В лесу жить будет словно дома,
И рвётся к ним со всей душой.

С семьёй когда-то раскулачен,
Всем сердцем ненавидит власть.
Был в операцию назначен,
Мечтает он в отряд попасть.

Мы с продовольствием отправим
Два дня спустя ещё состав.
В вагоне с пленными доставим
В отряд и Хромова. Я прав….

Агент, не вызвав подозренья,
Среди бандитов станет жить.
Он полон мести и презренья,
Готов нам преданно служить.

Узнать поможет связь с подпольем,
Которую должны учесть.
Откуда же, узнать извольте,
Там план передвиженья есть?

На станции идёт разведка
И партизанам знать даёт.
Я ошибаюсь в этом редко,
Чутьё меня не подведёт!»

Полковник Мюллер удивился:
«Вы правы, оберлейтенант!
А я и сам понять стремился,
Откуда сведенья у банд?

Удастся Вам раскрыть подполье,
Тогда успех по службе ждёт.
Не сможете, ну что ж, увольте,
С рук это дело не сойдёт!

На фронт отправлю! Непременно.
Идите, Вальтер! С глаз долой!»
«Хайль Гитлер! – козырнул отменно,-
Готов ответить головой!»

В подполье принято решенье,
Связь агентуры расширять.
Привлечь в ряды к ним пополненье,
Которым можно доверять.

Иван им указал на брата:
«Но вот захочет ли служить?
Бросать отряд? – он виновато
Взгляд опустил,- Меня простить

Он до сих пор никак не может.
Для Гришки лучше сразу в бой!
Но нам сейчас он всё ж поможет,
Других потянет за собой…»

«В Гречихино агент нам нужен.
Село большое, рядом лес.
Чтоб не был сразу обнаружен,
Вдруг вызвав ложный интерес.

Там Генрих Вебер квартирует.
К нему б в доверие попасть.
Он дома часто не ночует,
Питая к некой даме страсть.

Проверить можно документы,
Что в штаб в Масевичи везёт.
Любые подмечать моменты,
Быть может, в этом повезёт…»,-

Сорокин разъяснил Ивану,
Как лучше Грише объяснить.
Но принуждать его не станут.
Он должен сам сейчас решить.

Григорий злился, чертыхался:
«Чтоб мне в полиции служить! -
Но под конец нежданно сдался,-
К кому прикажешь подходить?

Иван, ответь сейчас мне прямо,
Иного выхода нам нет? –
В глаза взглянул ему упрямо,-
Читаю в мыслях твой ответ.

Тогда готов идти я, братка!
Победа наша всё зачтёт.
Забудь мои все недостатки,
С тобой я, помни наперёд!»

Судьба забросила сурово
Григория во вражий тыл.
Сдержал своё он брату слово,
В отряд полиции вступил.

На связь с отрядом он обязан
В неделю дважды выходить.
Мальчонка с ним соседский связан,
С которым стоило дружить.

Зовут Андреем. Лет шестнадцать,
Но он смышлён не по годам.
Умел нежданно появляться,
Скрывая неприязнь к врагам.

Он притворялся простодушным,
Готовым услужить во всём.
И полицаям был послушным,
Уверены те были в нём…




6 часть

В вагоне пленные кричали,
Неистово стучали в дверь.
Повсюду выстрелы звучали,
Орали немцы от потерь.

«Состав захвачен! Партизаны!
И нас должны освободить…»,-
Василий Хромов смог обманом
Бойцов к себе расположить.

Ломайте двери! Ну-ка, дружно!
Своим в бою должны помочь…»,-
Старался дверь открыть натужно,
Других отталкивая прочь.

Дверь отворилась, и с толпою
Василий ринулся вперёд.
Гребнёв повёл их за собою,
Не ведая кого ведёт.

Под вечер Хромов был в отряде,
Сидел со всеми за столом.
Скрывая злость в недобром взгляде
И помыслы под низким лбом,

В порыве низменном, жестоком.
Он всё вокруг запоминал.
Жизнь шла размеренным потоком,
Которой цену каждый знал.

Особенным каким-то братством
И общей целью жил отряд.
Никто не козырял злорадством,
Не прятал от друзей свой взгляд.

Совсем другая атмосфера
Царила глубоко в лесу.
Объединяла свято вера,
Что общий крест они несут.

Здесь каждый занимался делом,
Давно порученным ему.
Гребнёв руководил умело,
Душой тянулись все к нему.

Василий понял, что придётся
Ему работать одному.
Едва ли кто другой найдётся,
Чтоб стал напарником ему.

И он решил не торопиться,
Всё постепенно изучить.
Быть незаметным и трудиться,
А там поймёт, как дальше быть.

Его не сразу на заданье
Начнут, конечно, посылать.
Он должен заслужить признанье
И преданность им доказать.

Василий хитро затаился,
Стал по хозяйству помогать.
Где сразу же и пригодился,
Чтоб воду из ручья таскать.

Помчалось время незаметно,
Весна взяла свои права.
Среди проталин чуть приметно,
Взошла зелёная трава.

Стал день длинней, а небо выше,
В сиянье солнечных лучей.
И гомон птиц повсюду слышен,
Звенит, играючи, ручей.

Так сладко голова кружится
От запаха лесных снегов,
И волшебство кругом таится,
В цепочках заячьих следов.

Весна шагает неустанно,
Тепло желанное несёт.
Кричит какой-то зверь гортанно
И самку издали зовёт.

Снег пробивая, чудо света -
Подснежники кругом взошли.
И с ласковым лучом рассвета,
Тянувшись к солнцу, расцвели.

Всё ярче ёлки зеленели,
Особый запах лесом плыл,
Налившись почки захмелели,
Слегка листочки приоткрыв.

Весна и в людях пробудилась,
В отряде чаще смех звенел.
Уборка всюду проводилась,
Помимо всяких прочих дел.

Война войной, а жизнь сильнее,
Она своё всегда берёт.
И души возродить умеет
Тех, кто надеждою живёт.

По лесу хворост собирая,
Забылись двое ясным днём.
А солнышко, лучом играя,
Сердца зажгла им тем огнём,

Что только в юности пылает
В сиянье глаз, в слиянье губ.
Душа признанья ожидает,
А рядом молчаливый друг.

Шли Соня с Севой по тропинке,
Болтая просто ни о чём.
«Смотри, подснежник у ложбинки,
Быть может, мы ещё найдём…»,-

И девушка, сорвав цветочек,
Взглянула пареньку в глаза.
Поправив сбившийся платочек,
Ещё хотела что сказать…

Дыхание перехватило
От близости горячих губ.
Обоих чувство охватило,
Присели рядышком на сруб.

И первый поцелуй заставил
Забыть на свете обо всём.
Сердца любовью жарко плавил,
Даруя счастье, что все ждём.

«Люблю тебя! - шепнул Кудрявцев,-
Одна ты, Соня, у меня!»
Горит её лицо румянцем
При свете ласкового дня.

Собрав всё ж хвороста вязанку,
Букет подснежников простых,
Шли в лагерь, слушая тальянку,
Что пела лишь для них двоих.

На брёвнах женщины сидели,
Платки расправив на плечах.
И будто в праздник, захмелели,
Согревшись в солнечных лучах.

Комар наяривал тальянку
И, сделав лёгкий перебор,
Явил вдруг вальс им на полянку,
Затих весёлый разговор.

И вскоре закружились пары,
Забыв о горе и войне.
Слезу смахнул дед Петя старый,
Сидевший на трухлявом пне.

«Сыграй-ка, Пашка, плясовую!
Дай кости старые встряхнуть!
Пугнуть бы смертушку косую,
Чтоб позабыла к нам свой путь…»

Ему в ответ, рванув мехами,
Комар с усмешкой заиграл
Им «Барыню». А дед кругами
Вприсядку ловко зашагал.

Потом ускорил танец лихо,
Варвару знаками манил.
Не удержалась повариха
И заплясала рядом с ним.

Взмахнув весёленьким платочком,
По кругу с дедом понеслась.
Раздался Олин смех звоночком,
Та тоже танцу отдалась.

За ней и Сашка в пляс пустился,
Дробь отбивали сапоги.
Звук танца по лесу носился,
Народ наращивал круги…

Скворцов с Гребнёвым, улыбаясь,
К толпе народа подошли,
А Комаров играл, стараясь,
Меха, казалось, руки жгли.

А пальцы бегали по кнопкам,
И огонёк в глазах горел.
Смутился вдруг, вздыхая робко,
И покраснел слегка пострел,

Когда заметил командира,
Смотревшего со стороны.
И охладел тотчас задира,
Разгул пошёл среди войны…

«Играй же, Комаров, смелее!
Должны все люди отдыхать!
И танцевать здесь все умеют,
А ты им жару поддавать…

Ведь завтра в бой…. Не место грусти!
Нам нужен крепкий, бодрый дух.
Кто случай танцевать упустит,
Когда красавицы вокруг?

Играй же Павел! Все танцуем…
А я вот Клаву приглашу.
Я, думаю, мы не рискуем?
Прощенья, Алексей, прошу!»

И командир так аккуратно
С партнёршей в вальсе закружил.
Скворцову стало всё понятно,
Иван отрядом дорожил.

Сегодня отдых людям нужен,
Устали горести хлебать
И мерзнуть, голодать средь стужи,
Родных из боя поджидать…

Любовь им помогала выжить,
Она была сильней войны.
А смерть подкрадывалась ближе,
Забыть о ней чуть-чуть должны.





7 часть

Четыре месяца, как Хромов
В отряд внедрился и молчал.
Тропинки все теперь знакомы,
Он их, охотясь, изучал.

Настало время и депешу
Он поздно ночью написал.
Пошёл по лесу, словно леший,
Знакомый камень отыскал.

Под ним тайник ему указан,
Отчёт там должен оставлять.
Он им не пользовался сразу,
Чтоб подозрений избежать.

В отчёте численность отряда
И руководство указал.
Спросил, что дальше делать надо,
Он очень многое узнал.

Связной из города приходит,
Известно имя лишь – Иван.
Скорей всего в подполье входит,
Тотчас же составляют план.

В полиции парнишка служит,
Из разговора услыхал.
Проверить всю охрану нужно,
Он станцию не раз назвал.

И дату сообщил захвата,
Когда вновь будет эшелон.
Готовы к штурму те ребята,
Которыми отряд силён.

Полковник Мюллер был доволен:
Фон Краузе не обманул.
Но вот подпольщики на воле…
В сердцах он отодвинул стул:

«На станции среди охраны
Предателя должны найти.
Следить за ним негласно станут,
К подполью приведут пути.

Иван встречаться с кем-то должен?
Кудрявцева под слежку взять.
Здесь доступ к сведеньям возможен,
Нельзя всем слепо доверять…»

Сказавшись утром заболевшим
С отрядом Хромов не пошёл.
Лежал на нарах, чуть согревшись,
Ему совсем нехорошо.

«Чем кончится провал отряда? -
Он был готовым ко всему,-
В бега удариться вдруг надо
Иль всё ж остаться здесь ему?»

Гребнёв занервничал немного,
Волненье от бойцов скрывал.
Блестела рельсами дорога,
Час операции настал.

На горизонте показался
Тяжёлый вражеский состав.
Майор секунду колебался
И как же был он в этом прав!

«Огонь! Готовиться всем к бою! –
Зажал покрепче автомат,-
И перебежками за мною! –
Повёл он в бой своих ребят.

Взорвали эшелон умело
И перестрелка началась.
Крича от страха оголтело,
Из леса к ним толпа неслась.

Фашисты в белые халаты
Одеты с головы до ног.
Как не заметили засады?
Гребнёв никак понять не мог.

«Отходим в лес! Держись ребята!
Гранатами врага круши!
Нас кто-то предал…. Знать бы гада,
Проклятье для его души!»

Бойцы, стреляя, отступали,
Неравным оказался бой.
Количеством фашисты брали,
Ведя отряды за собой.

Дрались умело партизаны,
Друзей теряя дорогих.
Упал Гребнёв от страшной раны
И умолял друзей своих:

«Оставьте! Мне теперь не выжить…
Огнём фашистов задержу.
Вот подпущу, как можно ближе…
Скворцов за старшего… прошу!

Веди бойцов ты в лес подальше,
Враги не сунутся туда.
Ты командир… решил я раньше…
Приказ исполнишь, как всегда!

Алёшка, вы людей спасайте!
Не время распри разводить…
Предатель есть в отряде, знайте,
И он не должен больше жить….»

Скворцов сжал командиру руку
И стал отряд в лес отводить.
Не дай Господь на сердце муку,
Друзей любимых хоронить.

С Гребнёвым кто-то всё ж остался,
Строчил безумно автомат.
И взрыв гранаты раздавался,
Редея отступал отряд.

Фашисты вскоре повернули,
Суров и страшен дикий лес.
Кому охота лезть под пули?
Отряд с лица земли исчез.

В плен, как назло, никто не сдался,
Все до последнего дрались.
И командир средь них остался.
Казалось, навсегда срослись

Стальные руки с автоматом,
Который по врагу стрелял.
Майор погиб простым солдатом
И на себя удар весь взял.





8 часть

Вернулось в лагерь треть отряда.
С собою раненых несли.
Сказал Скворцов всем виновато:
«Мы командира не спасли…

Смертельно раненый остался
И прикрывал бойцам отход.
Приказу я повиновался,
Погиб сегодня весь мой взвод.

Кудрявцев Сева ранен в руку.
Седой Сашка едва донёс.
Комар, превозмогая муку
И не скрывая даже слёз,

Трофима дотащил живого.
Надеюсь, парень не помрёт.
Всем отдыхать,- заметил строго,-
А вечером ко мне на сход…

Меня назначил командиром
Майор Гребнёв. Его приказ
Обсудим нынче мы всем миром,
И я готов возглавить вас.

Служить мы станем по уставу,
По званью старший я средь вас.
Честь отдадим друзьям по праву
И похороним в поздний час.

Пойдём туда, когда стемнеет,
Фашисты в город убрались.
Отправится, кто посильнее…
Ну, а сейчас – все разошлись…»

Скворцов пошёл в свою землянку,
Седого взглядом пригласив.
Тот вслед спешил через полянку,
Совсем уж выбившись из сил.

«Игнат, задание такое:
Всех бывших пленных проверять.
Мне подозрительны лишь двое,
Их в разработку сразу взять.

Василий Хромов. Очень странный.
Его взгляд часто выдаёт.
Следить придётся неустанно,
Иначе тайно он уйдёт.

Ещё …казак, Степан Аверин.
Но тот в бою бывал не раз.
Да как-то я ему не верю,
Проверке подлежит сейчас.

К другим претензий не имею,
Но всё же нужен зоркий взгляд.
И с интуицией моею,
За нами всё-таки следят.

Не зря попали мы в засаду,
Фашисты знали день и час.
И дальше опасаться надо,
Что в лагере накроют нас.

Пошли разведчиков подальше.
Придётся место нам сменить.
Не жить спокойно здесь, как раньше,
Пришла пора нам уходить.

Для раненых избу поставьте.
Их первых мы перевезём.
Детей и женщин переправьте,
А мы последними уйдём.

Радистку с рацией отправить
К Григорию в его село.
Её немедленно доставить,
Таиться время подошло».

Седой, задумавшись, ответил:
«Ты прав, товарищ командир!
За Хромовым и я заметил,
Он не из тех простых задир,

Которых распознать-то можно.
Хитёр Василий и умён.
За ним сам стану осторожно
Следить. Сейчас опасен он.

Стоянку новую приметил.
Вокруг болота, не пройти.
И места краше нет на свете,
Родник большой там смог найти.

Сначала раненых отправим.
Трудней всего их отвести.
Жильё там новое поставим.
Пока тепло, легко уйти…»

Два дня спустя стучит Андрейка
К Григорию условно в дверь.
Расстёгнута, сползла шубейка…
«Случилось что? Входи. Теперь

Рассказывай, ну что за спешка?
Зачем ты днём то прилетел? –
Смотрел на парня строго Гришка,-
Я ночью приходить велел!»

«Приказ женить тебя на Соне…
И спрятать рацию в лесу.
С тобой её никто не тронет
И партизаны связь спасут.

У них предатель появился.
Погибло множество людей.
Скворцов к нам с просьбой обратился.
Тебе решать…»,- умолк Андрей.

А время шло неумолимо,
Что Гришке было здесь решать?
Помочь друзьям необходимо,
К опасностям не привыкать.

«Скворцову передай – согласен.
Пусть Соню завтра приведут.
Факт этот всё-таки опасен,
Решать всё сами станем тут…»

Андрей умчался, непоседа.
Смотрел Степанов грустно вслед.
«Придётся Вебера проведать,
Сказать тактично, спора нет,

Что якобы решил жениться,
Невесту на неделе ждёт.
Счастливым можно притвориться,
Не зверь же офицер, поймёт.

Жена моя об этом знает?
И перед ней держать ответ?
Скворцов тогда пусть прикрывает,
Иначе мне спасенья нет…»

Лукаво Гришка усмехнулся,
Война сюрпризами полна.
Вот в двоежёнство окунулся,
Но Валечка понять должна.

Не по своей, конечно, воле
Сейчас он с Соней станет жить.
В том заключается подполье,
Чтоб испытанья проходить.

Задумался, как всё устроить,
Чтоб вдруг не вызвать интерес?
Придётся бдительность удвоить,
Особенно с прогулкой в лес…

Продолжение следует.....