Футбол на зимнем безлюбии

Зима змеится, а земля гола,
и мёрзнут ноги, и осипло горло.
С тобой мы доиграли до гола,
хоть правильнее говорить – «до гола».

Не зли меня. Подумай о простом,
о том, о чём тебя никто не спросит.
Бог бьёт помимо нас «сухим листом»,
свисток судьи заканчивает осень.

Пуста штрафная, во вратарской грусть,
шампанское уносят в раздевалку…
Ты прикрывала сердце, а не грудь,
когда тогда боялась раздеваться.

Пора уж посмотреть в глаза ребят,
которым проиграл я так убого.
Я не любил футбол сильней тебя,
но вряд ли ты ушла из-за футбола.

Ведь ты не зверь, бегущий на ловца,
скорей ловец, зовущий зверя – ау –
ты та, кто может превратить офсайд
в один сплошной и беспросветный аут.

А мне российский снег в лицо плюёт,
лежу, как мяч – катайте да пинайте –
и вспоминаю вылет из плей-офф
и проигрыш по серии пенальти.

Пойти бы к тренеру, но там уже и.о.,
он будет и обласкан и оставлен,
но может быть, его сместят, иль он,
не дожидаясь, сам подаст в отставку.

Мне снится матч. Я слеп и нем и глух.
Я только мяч возьму с собой в могилу,
но воспитать в себе командный дух –
прости, родная, мне уж не под силу.

Всё холоднее. И звенит плафон.
Я понимаю разумом нездешним,
что не пора ещё идти на фол
последней безнадёжнейшей надежды.

Что на стену не надо вешать бутс
(на старте я рассчитывал на то ли?).
Что сбудется. Что чей-то нежный бюст
ещё расшевелит мои ладони.

Придут другие – веселы, стройны,
попросят, чтоб им время уделяли.
И, может, сборная моей больной страны
однажды победит на мундиале.

Всё перемелется и станет толокном.
Налить рюмаху, покурить, покашлять.
И пацанва горланит за окном,
живущая игрою лишь пока что…