Признание в любви

Вот, опять двадцать пять и, как хочешь, но боле,
Город мой, я тебе приписать не могу.
Проклинаю здесь всё мне родное до боли:
Копоть труб заводских на лежалом снегу,

Гипнотический бред полупьяного лета,
Полуночных огней отрезвляющий свет
И степной суховей, что слагает сонеты
На песок золотой, как заправский поэт.

То овраг, то утёс вдоль могучей юдоли,
Бесконечная воля и волжская ширь.
Тут калмыцкий разбой рыбарей подневольных,
Казаков воровских  дележи, грабежи.

Миражи - говоришь. Соглашусь, коли хочешь,
Ощутить как княжна, эту бренную жизнь.
Но уплыть не спешу белым облаком ночи,
Всей хочу нежной плотью тебе послужить

И в разгул и в страду. Ты ж из тех, стародавних,
Что из длинной гирлянды ночных фонарей
Заплести умудряются душу в страданья,
Заставляют влюбляться в женатых парней.

Я припомню тебе между прочим, когда-то
Под покровом зимы, а быть может весной,
Что рифмуешься, словно купец франтоватый
С бесприданницей, так и не ставшей женой.

Но без срока храню цвета сока граната,
Не измерив цены  и в каратах объём,
Вольный паспорт с короткой пропиской - Саратов,
Остальное не важно, в нём сердце моё.