Леший светлицу закрыл на засов

В скорлупке ореха, засушенных листьях –
Последние ноты ноябрьской жизни.
Холодные звезды качаются в небе,
Рассеянно плачут: потерян их гребень!
Сверкающий месяц, блеснув над водицей,
В задумчивых водах решил утопиться.
Все больше простора и позже светает,
Кресты журавлей заполнили  дали:
«В дорогу, в дорогу – пока не стемнело,
Покуда леса не закутались белым,
Холодным, тяжелым снегов покрывалом.
Ах, летнее солнце, куда ты пропало?»
Невидимый бог меняет созвездья,
Дыханья зимы и мрака предвестье.
Взошел Орион, окутанный тайной,
На талии пояс мерцает хрустальный.
Все три его камня укажут дорогу
Направо – к Тельца обагренному рогу,
Налево – к Собачьей звезде, что сияет
Всех ярче среди ослепительной стаи.
Все позже рассветы и раньше закаты,
И грома не слышатся больше раскаты.
Стволы обнимают седые туманы,
Иных беспокоят зажившие раны,
Все меньше движений в пустынных пролесках,
На речке не слышно ребячьего плеска.
Холодными волнами лижет речушка
Ондатрой покинутый череп ракушки.
Редеет трава будто волос старухи,
Пугливо белеет в кустах длинноухий,
Все тише пульсирует сердце лесов,
Не слышно веселых, живых голосов.
И где-то в глубинах древесного царства,
Леший светлицу закрыл на засов…