Пацифист записки беженца

Пацифист
(записки беженца)

1.
я – эмигрант в своей стране,
внутри и вне
её пределов…
в ней постоянно страшно мне,
как на луне
от страха белой…
я – эмигрант в самом себе
внутри и вне
пустого тела…
в нём постоянно страшно мне,
как на войне,
где фронта нет,
а только след
от беспредела.

2.
иду по гравию,
шуршащему, как вата,
впитавшему кровь убитых людей,
которые виноваты,
что стали заложниками чужих идей.
в дом-параллелепипед попала мина
и не разорвалась…
буду теперь жить с ней в обнимку,
как киевский князь,
какой-нибудь владимир или мстиславич…
нет, лучше –  ярослав…
а в соседней квартире давече
старушка умерла…
не от раскольникова топора,
а с голодухи…
но миру без надобности это мура,
ему не жаль старухи…
да и мне пора
в подвал спускаться…
жизнь – игра
или нора
без регистрации.

3.
мне кажется, что я убит…
знобит…
и не согреться…
а, может, делаю я вид,
как в детстве?..
мне кажется, что я распят…
бледнею…
и пусть восторженно вопят
все фарисеи…
кровава правда, но проста –
имею право…
я не хочу сходить с креста,
изыдь, лукавый!..

4.
это время неадекватно,
но все равно моё,
облепленное вороньем
или враньем?..
пойду к нему в адвокаты,
отобьёмся вдвоём…
судья в прокуроры метит,
сквозь фюрерские усы
посмеиваясь незаметно,
с фемидой сверяет часы…
нет слов… одни междометия…
их можно швырнуть на ветер,
а я положу на весы…

5.
девочка с мышиным хвостиком косички
уже не плачет…
вчера убило ее сестричку
осколком горячим…
её положили
в гробик сосновый,
новый,
такой игрушечный…
а она лежала в нём
с личиком
суровым,
ручки сложив
по-старушечьи…

6.
рубиновые срывали гранаты
и пили их терпкий сок…
зёрна в сотни каратов
затаптывали в песок…
пунцовые наши губы
были нежны и грубы…
и алые струйки сока
стекали по ним, как кровь…
мы думали – это любовь,
и мир никогда не рухнет…
мы просто срывали гранаты
не думая, что они
рифмуются
с НАТО и адом…
солдатом, градом, гадом,
с остекленевшим взглядом,
воронкой, что была садом,
и с боевой гранатой…
она взорвалась где-то рядом…
о, боже, мой сад верни!..

7.
вы хотите жить сказочно богато,
а мы просто хотим выжить –
укроп и вата…
но нам снесло крышу
вашей войной…
странно…
твердили, как мантру:
никто не забыт,
ничто не забыто…
но вот я лежу во дворе убитый,
а думают, что пьяный…

8.
что ты делаешь здесь,
спросили меня,
ты же чёрный?..
смеюсь –
в хрущёвке моя родня,
а на вашем танке пробита броня,
и на ремонт уйдёт три дня…
а ну вас к черту!

9.
этот город немой…
этот город не мой –
он оглох и не помнит меня…
я иду по нему,
как душевнобольной,
ничего не пытаясь понять…
за моею спиною
калитка скрипит…
уже пахнет весною,
а сердце болит –
вместо дома руин громадьё…
здесь английская речь
и французская речь,
а родную,
свою,
не смогли мы сберечь, 
ей рукой помахали: – адьё…
этот город немой…
этот город не мой –
он ослеп и не видит меня…
я бегу от него
в никуда,
как чумной,
по осколкам разбитого дня…
мои босые ноги
в грязи и крови –
нет обратной дороги
для братской любви,
если предана подло она…
и страна
вновь рифмуется с
словом  война –
вот такие теперь времена.

10.
мы натравлены друг на друга,
как бойцовские псы…
когда ты упал,
я дал тебе руку,
ведь ты – мой сын…
или отец?..
а, может, наоборот?..
я – твой сын или отец,
но ты ранен в живот…
поверь, это не конец –
всё заживет.

11.
этот город похож на призрак…
в домах с пустыми глазницами
селятся птицы,
и это плохой признак.
во дворе на пустых качелях
ветер качается …
на меня он похож чем-то,
такой же отчаянный.
серое солнце взошло на западе,
так странно это…
а у дождя больше нет запаха
и цвета…
когда я искал средь танков-квадриг
свою дорогу,
на меня взглянул какой-то старик
глазами бога…