Воля?

Воля?

Необходимость выбора будто веха.
Значит, пришла пора подвести итоги.
Самым веселым и тем уже не до смеха.
Двадцать четвертый год отозвался эхом,
Двадцать четыре года нуждаясь в Боге,
Люди устали верить.
Это влечет понимание функций двери
Только с позиций возможности ей закрыться.

Падает камнем от раны свобода-птица.
С левым крылом простившись, по воле рока
Ей остается стать на земле волом.
Впрочем, боясь медведя, столкнешься с волком.
Если живешь и с тем и с другим под боком,
В оба смотри на оставшееся крыло –
Может, еще взлетим.

Что же случалось с нами на всем пути?
Был ли вообще когда-то момент полета,
Чтобы просить у мира как Фауст Гете,
Застыть для фото в учебники по истории?

Семь миллионов за двадцать последних лет.
Разве нужны здесь какие-то аллегории,
Чтобы сказать, что свободы как прежде нет –
В этом краю, где привыкли тоску и горе
Мерить тоской и горем других времен,
Смешивая с алкоголем?

Вот и итог: свобода всего лишь сон.
Что же до выбора, выбор знаком до боли:
Дернуть отсюдова по морю новым Иисусом,
Или остаться в этом пустом порту,
Грезя о том, что хоть внуки увидят тут
Государство, в котором можно растить детей,
А не распри и поголовную нищету,
Словом, выбор по вкусу.

Как не верти, а выбор всегда злодей.
Год взаперти без веры — дурной советчик.
Если есть шансы выходить и спасти,
Рано нести из церкви охапку свечек.
Здесь или там начнется другой отсчет.
Если и строить новое, то с нуля.
Только вот тех, кто подставит в беде плечо,
Носит ли та земля?

Старую крышу сбросит восточный ветер.
Вечер грозит нам страшной свирепой бурей.
Ночь пережить бы, а там и глядишь, при свете
Свежего утра — развеется непогода.
В честь безмятежно-мирного небосвода
Кровлю отстроим выше и в цвет лазури.
Выкрасим стены в нежный оттенок меда,
Чтобы сливались с полем густой пшеницы...

...Все это сон. Но пускай он и дальше снится...

…Вот возвратилась в небо свобода-птица,
Гордо раскинув крылья, парит над полем.
Люди стоят внизу, запрокинув лица,
И смотрят, как радостно птицу встречают в стае.
Здесь ее дети однажды поймут, взлетая,

Как восхитительна воля.