Перед рассветом

Тишина. Боязно вздохнуть громко, чтобы не нарушить этой тишины, которая опустилась паутинкой над селом, заколдовав все.
Все замерло. Кажется, что летит земля, этот клочок земли необетованной, в космическое пространство, в бесконечность.
Но нет, это не такая тишина — мертвая и безмолвная — нет. Это тишина торжественная, завораживающая, многообещающая.
Миг тишины, один только миг, когда все слилось воедино.
И воздух, и земля, и небо. Все одно целое, заколдованное, неразделимое.
Кажется, упади хоть капля росы с листочка, и уже нарушится это волшебство. Даже звезды бояться вздрогнуть, боятся нарушить эту странную симфонию — тишину.
На какой-то миг я не слышу биения собственного сердца, даже мысли покинули привычные извилины в мозгу, и все растворилось в этой тишине.
Колдовство, таинство завершается еще и ароматом исходящим отовсюду.
Запах мяты, горечь полыни, особый запах близкой воды в пруду, и запах спелой пшеницы заполнили все пространство, в котором парит этот безмолвный мир.
Но так длится недолго.
Первым нарушает покой, в этом храме тишины, вскинувшийся в пруду карп. Я вздрагиваю от всплеска воды, как от пронзительного крика.
Надрывно стучит кровь в висках. Гулко отбивает в груди взволнованное сердце, словно его застали за чем-то недозволенным, и теперь оно спешит, оправдывается, старается вырваться на волю, чтобы догнать улетающую тишину.
Мысли возвращаются на свои полки-извилины. И я ругаю эту глупую рыбину, ворвавшуюся в мой мир, мою тайну, и вспугнувшую ее величество Тишину.
Откуда-то справа послышался посвист перепела, но он уже не так поразил меня, потому что, все, что жило во мне еще миг назад, уже улетело невозвратно далеко; и мир снова оживал, рушились чары предрассветной тишины.
И откуда же взялись все эти шорохи, вздохи, вскрики, всплески? Неужели всё-всё окружающее сейчас меня, тоже было рядом со мной, и так же упивалось этой колдовской тишиной?
Видно тишина, как родник, вливала жизнь во все живое. Чтобы каждая живая клетка, наполненная элексиром жизни, заискрилась в первых лучах восходящего солнца. Еще немного, и оно появится. Еще чуть-чуть.
Видно солнце тоже подслушивало тишину, и накапливало в себя запас щедрости и широты. Чтобы, проделав длинный путь, от восхода до заката, выслушать все, что можно, высмотреть все, что можно увидеть.
Солнце, освободив в тишине все свои лучи-кладовые от дневных звуков, с тем,Чтобы принеся новый день, оно могло снова вместить в себя все голоса земных обитателей.