Тишина

Ти-ши-нааа… До глухоты.
Напряжение в горле – сверх меры.
Мир вокруг фиолетово-серый,
Обрисован в наречиях тьмы.

Одиночество смотрит в окно…
Или это мое отраженье?
Иллюзорно любое движенье
И надежды лелеять смешно.
 
Все прохожие, как на войне,
Пропадут за чертой поворота.
Вот собака ведет пешехода,
Словно вечно скитаясь во тьме.

И опять я начну вспоминать,
Как дошел я до жизни такой.
В тихий омут нырнул с головой,
Чтоб дворцы золотые искать.

Я, к веселью толпы, подбирал
Жемчуга в невысоком приливе,
Но морские глубины манили,
И борей так призывно шептал.

Я ушел в эту даль в одиночку,
Не имея ни карт, ни весла.
Вести в год мне по разу несла
Голубиная редкая почта.

И, когда я привык к глубине,
Всем оттенкам ее проявленья,
То немые из тьмы привиденья
Наяву заявились ко мне.

«Ты – наш брат,
Ты родное созданье.
Проводник в этот мир умиранья
И хранитель затерянных врат.

Мы с тобою вели диалог,
Знаешь, как нам теперь одиноко!
В этом омуте темном, глубоком
Каждый до омертвенья продрог.

Для тебя мы открыли свой мир,
Поделились сокровищем знаний,
Ты увидел величие зданий
Что подводный народ сотворил.

Почему ты укрылся от нас
И проводишь все время на суше?
Время ждет, но торопится стужа,
Замерзает над морем каркас».

Я сорвался и долго кричал,
Чтоб оставили эти хожденья,
Что не верю я в тьмы порожденья,
Что совсем я уже одичал.

Что соседи пугают детей
Бесноватым и странным соседом,
И назвать все иначе как бредом
Невозможно для этих людей.

Что не верит народ пацану,
Собирателю дивных жемчужин,
Возвратившись, он кажется чуждым,
И, теперь лишь презренье  к нему.

«Мы оставим тебя, остудись,
Нам терять приходилось и прочих,
Веря текстам древнейших пророчеств
Мы ведем свою скромную жизнь.

И предписано было тебе
Оказаться в подводном чертоге,
И отказ твой предвидели боги,
И метанья в немой тишине…»