Приключения философа Талки. День 18-й, 6 часть

- Однажды я прочитал, что в земле проживает больше живых существ, чем на ее поверхности. Представляешь себе огромные весы – на одной чаше – звери, птицы, люди, а на другой – черви. Так вот – вторая чаша намного больше и тяжелее, чем первая! Простой вопрос – почему так может быть? – стал вначале понемногу, а затем все больше и больше преследовать меня. Днем и ночью, дома, на работе и на отдыхе. Все, кроме червей, стало мне неинтересным. Я даже принимал специальные таблетки – ничего не помогало. Однажды, проходя мимо бака с мусором, я ощутил странное жжение на левой щеке. Обернувшись в его сторону, я обнаружил…,- он сорвался с места, убежал в хижину и принес размером с буханку хлеба статуэтку и торжественно протянул ее мне:
- Вот это!
Фигура напоминала китайского хотэя – полного человечка с мешком за плечами. С той только разницей, что из мешка выползала… змея. И, положив свою морду ему на макушку, высовывала раздвоенный язык, обнажая два хищных клыка.
- Да не на змею ты смотри! А вот сюда, - и он указал на шею “хотэя”.
Приблизив фигурку к костру, я увидал на его груди нечто вроде амулета, действительного напоминающего дождевого червяка.
- А рядом с ним лежало вот это, - и он протянул мне довольно старую и потрепанную книгу, на обложке которой было написано: ”Тайны червя”. На первой странице было написано: ”Так надлежит молиться Червям, ибо Они есть Владыки Черного Пути и Запредельного Знания”.
Увидев мой недоумевающий взгляд, Юрий усмехнулся:
- Только не подумай, что меня интересует что написал Сибелиус, ее автор. Но то, что она попала вместе с хотэем именно ко мне – как такое можно объяснить? А как объяснить, что после их появления все мои наваждения пропали – как будто их и не было. И мне открылся Путь науки о червях?
- “Наука о червях” – это образно, чтобы ты понимал, - продолжал он, - по сути это наука о происхождении жизни, о ее, так сказать сущности, об отличии живого мира от неживого. Понимаешь?
- Думаю, что да,- ответил я не совсем искренне, - вы – биолог.
– Сам ты биолог! Я же тебе популярно объясняю: я ученый, исследующий сущность жизни! Причем тут биология, тупица?
Я замолчал, боясь задать еще какой-нибудь глупый вопрос, затем все же решился:
- А что вы делаете здесь, в лесной глуши?
- Как что? - он уставился на меня как на насекомое под микроскопом, - “занимаюсь наукой. Именно здесь, в лесу, когда никакие типы вроде тебя не могут помешать мне общению с Ним, - и его ладонь устремилась ввысь.
- Все нужные книги прочтены, но это лишь почва, необходимая для получения откровений Оттуда, чтобы понимать идущие от Него мысли.
Он молчал, с удовольствием втягивая в себя огненно-крепкий дух сигары, обдавая меня ее ароматным дымом. Я не решался попросить его дать мне тоже затянуться пару раз чтобы не нарушать ход его – или не его? – мыслей.
Выпустив струю прямо в мое лицо, Юрий спросил:
- Как ты считаешь – как приходят в голову гениальные идеи? Когда весь мир столетиями привык думать так, и вдруг появляется чудак, который считает по-другому? Что происходит с ним, когда он, одинокий и нищий вступает в борьбу со всеми ими, самоуверенными, самовлюбленными, облеченными властью? Он, несчастный и никому не нужный, летит как бабочка на костер? Нет и еще раз нет! Именно он, а не они все и есть самый счастливый, ибо он получил свыше то откровение, которое называется Истиной. А вместе с ним и приказ, который отныне становится целью и смыслом его существования – отдать во имя этой Истины свою жизнь! Так что, сжигая Бруно, они отправили его на небеса, к тем, кто его послал. И ускорили собственную погибель, потому что Те прислали к ним Галилея!
Перед глазами возникла трагическая картина инквизиции и казни философа Джордано Бруно. Во имя чего в рассвете сил он пожертвовал свою жизнь? Ведь мог бы притвориться перед церковниками, что признал свои ошибки, и что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот… Неужели и вправду получил “команду сверху”, да такую, что раздробленные кости, вывихнутые суставы и пожирающее тело пламя костра оказались предпочтительнее, чем ее неисполнение? Какой же страшной тогда должна быть ИХ кара! И какова же плата за полученную им ОТТУДА “истину”!
Услыхав подобные рассуждения, воодушевленный было собственным выступлением Дон Кихот стал вновь враждебным, усы и борода ощетинились:
- Полная чушь! Как такое могло придти тебе в голову?
Захотелось ответить, что источник этих мыслей находится вне меня, но я воздержался. И хотя одну брешь в его кивании “наверх” стало видно – разве в ней дело? Разве можно – когда речь идет об Истине – выискивать какие-то несоответствия и противоречия? Разве Истина не должна быть понята и принята одновременно и душой, и умом?
Речь Юрия о Джордано Бруно, хотя и была страстной, но все же не создавала в моем представлении образ философа. Скорее воина Муция Сцеволы, предпочетшего сжигание собственной руки неисполнению приказа. На моих глазах Дон Кихот-Юрий сделал рыцарем Истины философа Джордано. Но кем же тот был в действительности? Юрий залез в свой шалаш, немного повозился и принес книгу:
- Держи, умник. Завтра почитаешь про Джордано, если мои слова тебе непонятны. Только смотри - не утащи с собой!
Стало совсем темно, но ложиться спать не хотелось – не все еще ответы получила моя растревоженная душа. Родившийся в неведомых глубинах ее мыслеогонь, проходя через мозг, принял форму вопроса:
- Юрий, а вы лично – получали ОТТУДА Истину?
Огненный “шар – вопрос” мчится и врезается ему в лоб, по крайней мере, так мне кажется. Получив по лбу, он несколько раз затягивается сигарой, долго смотрит на меня и, наконец, нехотя выговаривает:
- Какой шустрый! Знаешь ли ты, что такое истина? Если нет, то какого черта задаешь мне пустые вопросы? Ты вообще – кто такой и что тут, на речке делаешь?
Действительно, за все время нашей беседы возможность рассказать о себе не предоставилась. Могу ли я назвать себя философом? Я вспомнил “дебаты” в гостях у Петра Афанасьевича и решился: пусть будет так.
…Юрий смеялся довольно долго, вытирая выступающие слезы. Я терпеливо ожидал конца непонятного веселья. За это время перед глазами пробежала первая встреча с рыбаками Федором и Фролом, отказавшим  мне в этом звании.
- А я-то думал – отчего это он никак не возьмет в толк, что ему говорят русским языком! – давясь от смеха, сказал он, - А умник – вот оно что – философом оказался! Теперь все как божий день ясно! Знач…значит ты – раб…раб этой лженауки? - смех вызывал у него уже икание.